– Кого там среди ночи принесло? – осведомились сверху.

– Еретичку опасную привезли мы из самого Тальвира, дабы предать ее заключению. Дабы мощь духовная, в оных стенах заключенная, одолела демонов, в ее теле живущих, и… – Рыжий лореец чесал как по писаному, и в голосе его звучал искренний, неподдельный восторг.

– Стой, хватит! – вмешались с башни. – Сейчас спустимся, посмотрим.

Клацнул засов, открылась калитка, врезанная в одну из створок, и из нее выступил дородный, как бочка, монах. За ним показались еще двое инквизиторов, помоложе и постройнее, с оружием в руках, и наверняка кто-то остался наверху, чтобы приглядывать за ночными гостями.

– Я – брат Анольди, – представился толстяк. – Так, что тут у вас?

– Вот преступница! – Лрэн сдернул капюшон с украшенного синяками лица Транта. – А вот документы!

Он протянул бумагу с сургучной печатью.

Олег затаил дыхание – вдруг лорейцы совершили какую-то ошибку, и подделка будет разоблачена прямо сейчас? Что тогда, уносить ноги и распроститься с надеждой на спасение Ингеры?

– Взята с поличным… вины не признала… изгнанию бесов не подвергнута ввиду нехватки специалистов… – читал брат Анольди, морща лоб и шевеля похожими на жирных дождевых червяков губами. – Примас Лукере Стови… подпись, дата, печать… Все на месте.

– Истинно так, – подвякнул Лрэн, улыбаясь совершенно по-идиотски.

– Сейчас я черкну тебе расписку в получении узницы, и можете ехать обратно, – сказал толстяк. – Или оставайтесь до утра, койки мы вам найдем, как и поесть и выпить.

Олег почувствовал, как по спине его бежит холодок, а мышцы сводит судорогой. Такого развития событий они не ожидали!

– Нет-нет, досточтимый брат! – возразил Лрэн. – Отец примас строго велел нам лично проводить ведьму сию до темницы и убедиться, что она за засовами надежными!

Брат Анольди нахмурился:

– Я не могу вас пустить внутрь, если вы не знаете пароля.

– Он-то нам как раз ведом! Отец примас сообщил нам! – радостно воскликнул Лрэн. – Тот же, кто в гордыне своей возвестит, что познал тайное, да будет участь его страшнее, чем у матереубийцы. Книга Откровения, глава двадцать седьмая, стих восемь.

– Ну что же, если хотите взглянуть на наши подвалы, то не буду вас останавливать, – ухмыльнулся толстяк. – Снимайте свою бабу с воза и заводите внутрь, брат Серджи вас проводит, чтобы не заблудились.

Трант, когда его схватили за руку, зашипел и оскалился, а затем принялся ругаться не хуже портового грузчика, понося всех, начиная с «жирного ублюдка-кастрата» и заканчивая «лысым безмозглым уродом». Последний комплимент достался Соловьеву.

– И вправду она одержимая, – сказал брат Анольди. – Но ничего, внизу успокоится. Посидит годик-другой… ну или к ней наведается кто из отчитчиков…

Последнего слова Олег не знал, но означало оно скорее всего местного спеца по изгнанию демонов.

Сердце затрепыхалось, когда очутился в просторном дворе, окруженном высокими стенами. Дыхание сдавило, захотелось развернуться и побежать обратно к калитке, вырваться на свободу. Но нет, нельзя, нужно вести под руку дергающегося и вопящего Транта.

– За мной, братья, – сказал один из инквизиторов, что помоложе, и повел их вдоль левой стены, освещая дорогу факелом: с маслом для ламп в Замке Истины, похоже, имелись некоторые проблемы.

Впереди темнела громада башни, чуть правее и дальше угадывались очертания комплекса зданий, расположенного в задней части двора – храм, резиденция главы инквизиции, жилища простых монахов, склады, архивы и прочее. В некоторых окошках горел свет, несмотря на поздний час, и наверняка за одним из них бодрствовал Вито Цагене.

Первую башню они прошли, зато у крохотной дверки, ведущей в недра второй, остановились.

– Эй, открывайте! – Брат Серджи постучал в нее кулаком. – Во имя всех пророков!

За дверкой кто-то закашлялся, послышались шаги и скрежет отодвигаемого засова. Открылась щель, и в ней обнаружилась морщинистая физиономия со слипающимися глазами.

– Кто еще тут? – спросила она. – А, это ты, юноша? Кого-то привели…

– Да, брат Тито, – ответил молодой монах. – Новую узницу.

– Ну, тогда проходите. – Обладатель морщинистой физиономии отодвинулся в сторону.

Олег переступил через порог, и внутри у него все сжалось.

* * *

Внутри у него все сжалось, но тут же затрепетало от восторга, и он застыл с открытым ртом.

Доводилось бывать в разных храмах, посещал Айя-Софию в Стамбуле, собор Александра Невского в Нижнем Новгороде и Исаакий в Санкт-Петербурге, но ничего подобного не видел никогда. Купол, казавшийся легким, почти невесомым, уходил на высоту в сотню метров, и пламенело наверху изображение Священного Ока, вписанное в огненное сердце. Пол был вымощен плитками белого и зеленого мрамора, группы колонн, что отмечали нефы, казались рощами секвой, непонятно как выросших здесь, за неизвестно сколько световых лет от Земли.

– Не стой столбом, ты… – сказал кто-то, и Олега слегка подтолкнули в спину.

Последнего слова, добавленного после «ты», он не понял, и неудивительно, поскольку на цадском начал пытаться говорить всего два дня назад, когда сошел с поезда на местном вокзале.

Хотя скорее всего раскрывшего клюв чужеземца-«гринго» поименовали каким-нибудь обидным образом. К выходцам из других стран или миров тут относились без особого пиетета.

– Извините, – сказал Олег и отступил в сторону.

Несмотря на колоссальные объемы Сердца Мироздания, внутри было тесно, как на лирморском Большом Рынке – там он побывал вчера и остался зачарован этим удивительным лабиринтом, населенным не только людьми, но и звуками, запахами, трудноуловимыми, но живыми ощущениями.

Цадцы спешили в нефы, где висели изображения пророков и Божественных Отпрысков, молились стоя или на коленях, зажигали купленные тут же у входа свечки, толстые, из белого воска.

Перед алтарем понемногу скапливалась толпа. Примерно через полчаса начнется полуденная служба, и вести ее будет сам король, носитель священной короны о восьми зубцах, наместник Священного Ока на земле, верховный жрец государства…

Олега монарх, если честно говорить, мало интересовал.

Он заглянул в один из нефов, убедился, что там нет ничего необычного, и зашагал обратно к выходу. За эти два дня посетил несколько храмов: Двенадцати Воплощений, известный большим количеством украшающих его статуй, Божественных Отпрысков, простой, даже аскетичный Факел Еретиков с его оригинальным декором и «персоналом» из дюжих монахов в черных рясах. Осталось заглянуть еще в собор Восьми Грехов, и на этом «туристическая» программа будет выполнена.

– …над тобой… и будет! – воскликнул стоявший у входа священник, когда Олег проходил мимо, и проводник понял лишь каждое третье слово.