На плечи Махелт внезапно легли сильные руки, она, вскрикнув, обернулась навстречу улыбающемуся взгляду Гуго. Он сдвинул ее вуаль в сторону и наклонился, чтобы поцеловать жену за ухом.

– Чем вы занимаетесь?

Махелт чуть откинулась назад, наслаждаясь прикосновением его губ.

– Дою корову, – дерзко ответила она. – Или у милорда нет глаз?

– Есть, – хихикнул он, – но я не в силах им поверить, когда вижу, что вы плетете по собственной воле.

Гуго говорил тихо, чтобы не разбудить спящего ребенка. Он ловко перешагнул скамью и сел рядом с женой, так что их плечи соприкоснулись. Некоторое время он смотрел, как жена плетет, а затем произнес:

– Ваши руки колышутся, словно тростник в воде. Какое удовольствие за ними наблюдать! – (Махелт засмеялась и порозовела, немного смутившись.) – Эти синие цвета прекрасно сочетаются… Можно мне попробовать?

Махелт искоса взглянула на мужа, сомневаясь, что он говорит серьезно, но увидела, что Гуго не шутит, хотя и улыбается. Она показала ему, как поворачивать дощечки и опускать утóк, чтобы придать орнаменту форму. Гуго быстро уловил суть техники, его пальцы были ловкими и проворными. Он понимал язык ткани и легко запомнил узор.

– Готово, – сказал он, завершив очередной поворот и уложив его на место. – Теперь в этой тесьме всегда будет часть вас и часть меня… как в нашем сыне.

Приступ любви пронзил Махелт, словно молния. Она подняла к мужу лицо, и они поцеловались, запечатлев мгновение, хотя самая интимная его часть вилась на ее ткацком станке рекой залитой солнцем синевы. Кто-то прокашлялся за их спинами, они отпрянули друг от друга и виновато повернулись к графу, стоявшему в дверном проеме. Лицо Роджера Биго было красным от смущения и, как предположила Махелт, потрясения. Должно быть, устои его упорядоченного мира пошатнулись при виде сына за ткацкой рамой. Гуго тоже залился краской, но смотрел отцу прямо в глаза.

Махелт встала со скамьи и присела в реверансе:

– Сир, принести вам вина?

– Спасибо, дочка, не стоит, – покачал головой свекор. – Гуго, мне нужно с тобой поговорить. – Он уже повернулся к двери, и Гуго волей-неволей последовал за ним.

Подразумевалось, что это мужское дело, которое необходимо обсудить наедине. Махелт стиснула кулаки. Ее отец никогда не мешал матери участвовать в разговорах. Выходя, Гуго бросил на жену красноречивый взгляд.

Махелт глубоко вздохнула и, посмотрев на участок тесьмы, который они с Гуго только что сплели вместе, кисло улыбнулась. Нет, свекру подвластно не все, даже если он считает иначе.

* * *

Сидя в своей комнате, граф потер ногу и поморщился. В последнее время его колени ныли, словно больные зубы. К тому же у него не до конца прошел насморк, и голова словно была набита мокрой шерстью. При виде Гуго, сидящего за ткацкой рамой вместе с Махелт, он испытал потрясение. Это совершенно не подобало мужчине, если только он не был профессиональным ткачом. Не успеешь оглянуться, как Гуго возьмется за вышивальную иглу или другую женскую работу. Но в том, как сын и его молодая жена сидели рядом, а ребенок дремал подле них в колыбели, было столько нежности и заботы, что Роджера охватило чувство, которое могло бы превратиться в горе, позволь он ему укорениться. Некогда они с Идой были столь же близки, но частоколы лет воздвигли между ними стену. Они несколько раз разрушали ее, но никогда до основания, а теперь стена стала такой мощной, что ее не сокрушить. Увидев, как сын и его жена сидят бок о бок и нежно целуются, граф почувствовал себя обездоленным.

Гуго продолжал стоять, его взгляд был настороженным. Это тоже опечалило Роджера. Куда бы ни падал его взор в последнее время, везде громоздились преграды.

– Король объявил сбор своих главных вассалов в Пембруке в начале июня, – сообщил он. – Он отправит армию в Ирландию, чтобы расправиться с де Браозом, его родственниками де Ласи и, если понадобится, с Маршалами. Нам велено исполнить свой долг на поле боя, а наши моряки должны набрать команды на корабли.

Гуго в смятении глядел на отца, хотя уже давно понял, что такое возможно.

– Этого следовало ожидать, – мрачно добавил Роджер. – Король намерен укрепить свою власть, и у него есть деньги Вильгельма Шотландского, чтобы финансировать кампанию. Мы должны явиться в Бристоль к четырнадцатому дню мая.

– Но как же отец Махелт?

– Что – отец Махелт?

– Он приютил и защищал де Браоза. Если он теперь бросит вызов королю?

Губы Роджера дернулись.

– Уильям Маршал может сам о себе позаботиться, и это служит как утешением, так и предупреждением. Он сделает все, чтобы выжить. Сомневаюсь, что он открыто выступит против Иоанна. Маршал всегда держит слово, даже если порой толкует его двояко. Его судьба – не наша забота. Твоя забота – собрать людей.

– Вы хотите, чтобы я возглавил отряд? – уставился на него Гуго.

– Пожалуй, поздновато уверять, будто ты неспособен, – язвительно заметил отец, – но если ты предпочитаешь остаться дома и плести красивую тесьму, только скажи, и я пошлю другого сына.

Гуго заледенел от тона отца.

– Я вполне способен возглавить отряд и никогда не пренебрегал своим долгом, сир, но я думал, что вы сами за всем проследите.

– Пора тебе единолично командовать войсками, – покачал головой Роджер. – Я уже стар для этого. Пусть я еще не выжил из ума, но меня не прельщает перспектива скакать через всю Англию, пересекать Ирландское море и все лето драться и спать в шатрах, когда это вполне по силам более молодым. Я велел писцам отправить повестки нашим вассалам и заказать припасы. Вы выступите в путь через две недели.

Пошатываясь, Гуго вернулся к Махелт. У него было полно опасений и ожиданий. Он никогда прежде не бывал в Ирландии и никогда не командовал войсками Биго единолично. В немалой степени его волнение было вызвано возможностью встречи с отцом жены на поле боя. Это было бы невыносимо.

Махелт больше не сидела за станком, а стояла у окна и смотрела вдаль. Гуго обвел взглядом ее силуэт в красном платье, тонкий и напряженный.

– Не хотите ли проехаться верхом? – спросил он.

Махелт понимающе взглянула на мужа:

– Должно быть, отец сказал вам нечто важное.

– Прошу, давайте прокатимся. Мне бы очень этого хотелось. – Гуго учтиво протянул жене руку, зная, что она не откажется, поскольку любит скакать по окрестностям.

Пока Махелт надевала платье и сапоги для верховой езды, он велел оседлать лошадей: Эбена для себя и черную кобылу с белой звездочкой для жены. Бок о бок, в сопровождении пары грумов и пестрой своры шумных собак, они выехали через задние ворота и поскакали вдоль сада и озера, ландшафт которого его отец облагородил, чтобы показать Фрамлингем с выгодной стороны. Не просто оборонительная крепость, а величественный и элегантный дом, построенный на деньги, вырученные за восточноанглийское зерно, вывозимое из оживленных портов Ипсуича, Ярмута и Ханстантона. Гуго обернулся на венчающие замок башенки. Какой полной и счастливой жизнью они могли бы жить, если бы не обстоятельства!