Дин выходит из комнаты, и я остаюсь наедине со своими способностями к предвидению и множеством странных изображений. Не знаю, как я должен на них реагировать, но смеяться явно не стоило. Когда появляется фотография с тремя черепахами, лежащими на камне, я начинаю хихикать. Сам не знаю почему. Но смотрится она смешно — будто трое парней собрались поваляться на солнышке. Когда позже я рассказываю Дину, что эта фотография заставила меня рассмеяться, он смотрит на меня так, будто у меня самое странное в мире чувство юмора. Еще мне показывают человека на водных лыжах и эротическую фотографию, — впрочем, она настолько размыта, что лучше уж женщина была бы одета. Были и другие фотографии, которые мне не запомнились, и я не в курсе, какие из них должны были меня напугать. Ясно одно — мне трудно сосредоточиться на этом задании.

После теста, анализируя результаты, Дин признается, что в нем самом нет ни капли парапсихического таланта. Но оказывается, я приехал в очень необычный день. Сегодня Дина Радина впервые в жизни посетило предчувствие. И мне выпала честь стать первым человеком, узнавшим об этом.

Утром по дороге на работу он ехал по узкой извилистой дороге, ведущей к институту.

— Всякий раз, когда надо свернуть, солнце бьет прямо в лицо. Обычно я еду со скоростью двадцать километров в час, предполагая, что в это время все едут вверх и мне не надо волноваться из-за спускающихся вниз фур.

Но сегодня все было по-другому. Сегодня, в день моего визита, Дин ощутил смутное беспокойство.

— Я всегда очень осторожен за рулем, — признается он. — Но вдруг я почувствовал: что-то не так.

Я сижу на краешке стула. Что же произошло? Внезапное наводнение? Атака африканских пчел-убийц?

— И вот я снизил скорость примерно до восьми километров в час и зашел на следующий поворот, — продолжает он.

«Дин, ну давай же быстрее! — думаю я. — Я же умру от любопытства!»

— И за следующим поворотом вижу даму на велосипеде, поднимающуюся вверх по холму.

Ого!

— Но это бывает крайне редко, — поспешно добавляет Дин, заметив, что у меня отвисла челюсть. — За последние семь с половиной лет я не встречал никого, кто ехал бы на велосипеде вверх по холму. Но я почему-то сбросил скорость. Вот вам пример случайных предвидений, которые иногда посещают людей, — говорит он, а потом замечает, что эксперимент, через который я только что прошел, «по сути, лабораторный аналог его случая».

Пока Дин разглядывает графики и диаграммы, я пытаюсь заняться чем-то полезным. Я припоминаю все случаи из жизни, когда способность к предвидению могла бы мне пригодиться. Например, когда мне было четыре года и сестра с друзьями построили некое сооружение из простыни и нескольких камней. Они предложили мне пройтись под ним, и я согласился. А потом камень упал мне на голову. Затем я увидел маму, разглядывающую трещину в моей голове, а потом мы поспешили в больницу. Думаете, если детям положено обладать более развитой интуицией, я должен был что-то почувствовать? А может, хорошая встряска пробудила элементарные частицы моего мозга? Но ничего этого не произошло, а ведь многое в моей жизни могло сложиться куда лучше, обладай я предвидением. По мере того как аналитическая работа Дина приближается к завершению, меня начинает преследовать неприятное ощущение.

— У вас очень высокие показатели, — говорит он.

Поверить не могу. Я на самом деле вижу будущее!

— Обратного, — продолжает он.

Опа!

— Это достоверная диаграмма антипредсказателя, — говорит Дин, указывая на график.

Я понимаю, что Радин очень любит таблицы. Он замечает расстроенное выражение на моем лице и пытается найти десять случаев из сорока, когда я продемонстрировал наиболее яркую эмоциональную реакцию. Он очень долго разглядывает данные.

— Нет, все примерно одинаково. У вас своеобразная реакция, и не слабая, а очень сильная, — подытоживает он.

— Но я глубоко дышал и старался полностью успокоиться, — возражаю я, пытаясь избежать унижения.

Тогда Дин замечает еще кое-что. Он достает фотографию с человеком на водных лыжах.

— Это самая эмоциональная фотография, но у вас не было никакой реакции, — говорит он, глядя на свой график. — Как будто вы смотрели на изображение в зомбированном состоянии.

К счастью, в статистических данных Дин всегда ищет закономерность и скрытые смыслы и находит кое-что снова возвращающее мне гордость.

— Кажется, вы становились на порядок спокойнее перед появлением изображения. Я бы вам посоветовал следующее: если за рулем вы вдруг ощутите спокойствие, насторожитесь, — рекомендует он.

Я рассказываю Дину, что боюсь крокодилов и, если бы среди фотографий было изображение этого животного, мои результаты могли бы оказаться более интересными. Он соглашается, что дело может быть и в этом.

— Так, значит, если я буду в Австралии и неожиданно почувствую покой у реки, мне стоит убегать со всех ног? — спрашиваю я.

Кажется, он кивает. Дин уже использует мой статистически важный результат в качестве очередного доказательства своих наблюдений.

— Вот почему я люблю работать с семнадцатилетними девушками — все они бурно реагируют на изображения, — объясняет ученый. — Они еще достаточно юны, не успели посмотреть мир, и у них широкий диапазон эмоций. Например, у врачей или спасателей, которые смотрят на место происшествия и говорят: «Так, я знаю, как все это исправить», нет эмоционального всплеска, а именно он и необходим нам для эксперимента, — добавляет Радин.

Поскольку сюда меня привело не одно лишь желание проверить свои способности к предвидению, я спрашиваю Дина, не повторяли ли другие ученые его тест с такими же успешными результатами. Это же, в конце концов, отправная точка научного исследования.

— Да. Проводилось два эксперимента с оценкой реакции по расширению зрачка, а другой мой коллега обратил внимание на частоту сердцебиения и мозговые волны. Последние изучал и я. После того как еще один коллега проверил их на земляных червях.

— На червях? Хотите сказать, у червей есть способность к предвидению?

— Он заставлял червя обвиться вокруг палки, и эта палка могла завибрировать или не завибрировать. Черви не любят вибрацию. Для них это эквивалент психического раздражителя. И даже с червями он получил результат, очень близкий к тому, что мы наблюдаем у людей, так что способность к предвидению проявляется не только у человека. Наверняка это связано с тем, как живые организмы воспринимают обстановку.

Я спрашиваю Дина, почему он больше не проводит тесты с картами Зенера, как в фильме «Охотники за привидениями». Он отвечает, что эксперимент с бессознательными реакциями показывает «куда более твердые результаты».

— Этот эксперимент подтверждает изначальное предположение, что предвидение происходит на подсознательном уровне и лишь крайне редко достигает уровня осознанного восприятия, — поясняет Радин.