Определенно проведение операции «Торч» и самозатопление флота Виши в Тулоне возвестили об изменении ситуации на Средиземноморском ТВД. Когда после сраженья у Эль-Аламейна фронт тронулся на запад, произошел еще целый ряд событий, изменивших обстановку вокруг Средиземноморья окончательно в пользу союзников. Еще в октябре немецкая агентура в Испании, пересчитывая огромное количество самолетов, ежедневно накапливавшихся на перешейке у Гибралтарской скалы, ломала голову о предназначении этой воздушной армады, по инерции приписав ее предназначение для Мальты. Однако всё сложилось иначе, о чем свидетельствует отчаянная телеграмма морского министра правительства Виши адмирала Дарлана, отправленная в час ночи 8 ноября в адрес главы марионеточной власти маршала Петена: «Американские войска и английские суда совершили высадку в Алжире и поблизости от него. Атаки в нескольких местах отбиты… В других местах высадка была произведена неожиданно и успешно. Положение ухудшается, и оборона скоро будет сломлена. Поступили данные, что готовятся массовые высадки».

Действительно, английские эсминцы «Брук» и «Мэлкольм» высадили американскую морскую пехоту на мол этого порта, с целью захвата береговых батарей и чтобы помешать затоплению французских судов, стоявших в порту. Высадка проходила сложно, и ее успех первоначально не определился, тем не менее телеграммы Дарлана в адрес Петена на протяжении ближайших суток отражают развитие ситуации достаточно объективно. В 11.30 того же дня: «Алжир, возможно, будет занят сегодня вечером». В 17.00: «Поскольку американские войска вошли в город, несмотря на наше сопротивление, я дал указание вести переговоры о капитуляции». Спустя два часа город капитулировал. В Оране первоначально договориться с вишистскими французами не получилось. Два английских десантных корабля с американской морской пехотой были расстреляны в упор с большими потерями. В дело вступили береговые батареи, бои на побережье затянулись до 10 ноября, но всё кончилось капитуляцией вишистов.

У отступавших на запад войск Роммеля возникла неприятная перспектива оказаться между молотом и наковальней, в связи с чем возросла активность немецких и итальянских подлодок вдоль североафриканского побережья. По Черчиллю, «мы приняли решительные контрмеры, и к концу ноября в этих водах было уничтожено девять подводных лодок».

В разгар операции «Торч» адмирал Дарлан (которому приходилось думать о своей дальнейшей незавидной судьбе) приказал командующему французским флотом в Тулоне адмиралу Лаборду увести подчиненные ему корабли в Дакар, на что немцы отреагировали вторжением на юг Франции, формально контролируемой правительством Виши, чтобы захватить французские корабли в Тулоне. Политика правительства Виши по принципу «и вашим, и нашим», привела к очередной трагедии французского флота. Руками собственных экипажей 27 ноября были затоплены три линкора («Дюнкерк», «Страсбур», «Прованс»), четыре тяжелых крейсера («Алжир», «Кольбер», «Дюпле» и «Фош»), три легких («Галисоньер», «Марсельез», «Жан де Вьен»), тридцать эсминцев, шестнадцать подводных лодок, двадцать одно вспомогательное судно, общим количеством восемьдесят шесть боевых единиц. Флот, который одним своим присутствием имел возможность изменить ситуацию в ту или другую сторону далеко за пределами Средиземного моря, предпочел найти выход в самоубийстве, что не делает ему чести, по оценкам как наших, так и зарубежных специалистов, включая самых заинтересованных. Однако лучшая характеристика Дарлана, во многом сыгравшего в этих событиях определяющую роль, принадлежит Черчиллю: «Он пошел по пути, который привел его после двух лет беспокойной и постыдной службы к насильственной смерти, к обесчещенной могиле; имя его стало надолго ненавистно французскому флоту и стране, которой он до этого служил так хорошо» (Черчилль. Т. 1. С. 404). Комментарий с нашей стороны в отношении тулонской драмы и судьбы французского флота, по сути, совпадает с английской оценкой: «Ни на одном ТВД он не сыграл сколько-нибудь заметной роли, а уничтожали его все – англичане, американцы, немцы, итальянцы, японцы (в Индокитае) и сами французы» (Тарас. С. 286). Иначе и быть не могло, когда могучий флот славной страны оказался игрушкой в руках недостойных правителей, понесших в конце концов заслуженное наказание.

Таким образом, изменение ситуации на севере Африки во второй половине 1942 г. носило однозначный и кардинальный характер. Хотя по разным оценкам общее количество только немецких подводных лодок в это время достигло 25, их потери оказались весьма значительными, и только за полмесяца ноября авиация и корабли союзников утопили пять «у-ботов». Правда, в декабре Дениц направил в Средиземное море столько же, но рубеж Гибралтара удалось пройти только трем. В результате на Средиземном море позднее действовали лишь 23 немецких и десять итальянских подводных лодок – смешная цифра по сравнению с количеством только одних итальянских подлодок при вступлении Муссолини во Вторую мировую войну. «Итальянские подводные лодки, которых было во много раз больше, чем германских, никогда не вызывали у нас даже тени тревоги» (Роскилл. С. 273). Хотя этим лодкам на востоке Средиземного моря удалось утопить несколько крупных войсковых транспортов общим тоннажем свыше 60 000 и два эсминца из их охраны, эти потери компенсировались захватом более чем пятидесяти французских транспортов общим тоннажем почти 170 тыс. тонн.

За этими грандиозными событиями Мальта оставалась в центре внимания, что подтверждают литературные источники: «11 ноября быстроходный минный заградитель “Мэнксмэн” и 6 эсминцев прорвались на Мальту из Александрии и доставили туда самые нужные припасы, как сделал это несколько дней назад пришедший с запада “Уэлшмэн”. Даже если бы наши быстроходные заградители за всю войну не сделали больше ничего, одно только их значение в доставке снабжения на Мальту вполне оправдало бы постройку этих кораблей… Но все-таки не следует забывать, что спасение Мальты было результатом согласованных действий всех трех видов вооруженных сил и стойкости самих островитян… 13 ноября мы захватили в очередной раз Тобрук. Через неделю был захвачен Бенгази. Мы снова захватили передовые аэродромы в пустыне, которые так много значили для борьбы за Мальту. Эти успехи привели к попытке привести с востока конвой на остров. 17 ноября из Александрии вышли четыре торговых судна под прикрытием сильного соединения крейсеров и эсминцев. Несмотря на плохую погоду и сильные воздушные атаки, конвой благополучно прибыл на остров. Операция “Стоунэйдж” означала конец тех ужасных страданий, который испытывал остров почти два года. Теперь в серьезной опасности оказались линии снабжения «Оси», идущие в Африку. Корабли знаменитой 15-й эскадры крейсеров, которой теперь командовал контр-адмирал Э. Дж. Пауэр, и несколько эсминцев стали у выщербленных бомбами пирсов Мальты. На аэродромы острова перелетела эскадрилья ночных торпедоносцев. Подводные лодки 10-й флотилии, которые несли на себе основную тяжесть борьбы с судоходством противника в самые трудные месяцы осады, получили долгожданное пополнение» (Роскилл. С. 317–318). Однако этим борьба с судоходством противника в прибрежных африканских водах, направлявшимся теперь в порты Туниса, не ограничилась.

В алжирском порту Бон было сформировано еще одно специальное соединение, «обслуживавшее» итало-немецкие перевозки в порты Туниса, на которых в ноябре – декабре было потоплено до сорока судов. Союзники, что называется, прочно контролировали перевозки противника. Правда, теперь минные поля, поставленные в проливе между Тунисом и Сицилией, мешали действиям союзников, что препятствовало сквозным перевозкам от Гибралтара в Александрию и обратно.