Что с поляками творили немцы, да и евреи-то, уничтоженные немцами, тоже граждане Польши были и тоже налоги платили. А Министерство обороны Польши колоссально просрало войну, тем более почему-то АКовцы не поддержали восстание евреев в варшавском гетто[205], и, наверно, совесть не сильно их мучала. А восстание в Варшаве в 1944 году некий генерал польский Коморовский по кличке Бур зачем поднял, и так понятно, чтобы Варшаву советским войскам не отдать[206]. Типа, «свободную» Польшу заиметь, чтобы эти Рыдзы-Смыглы могли снова править, причем, как будет жить польский народ, этих Буров с Рыдзы-Смыглами не особо волновало, ведь народ Польши – это они, а миллионы поляков… а хрен с ними, главное, «национальное правительство» Рыдзы-Буров. А разве это не подло, СССР сломал хребет гадине, а Бур со своими хозяевами из Лондона решил под шумок Польшей обзавестись (за чужой счет немцев прогонят Советы, а результатами воспользуются Рыдзы со Смыглами), но круто обгадились.

Мало того, цвет польской нации погиб под ударами гитлеровцев, так еще и Коморовское (существо это) предало своих бойцов, подписало капитуляцию и поехало отдыхать в лагерь. Выторговало для себя и других АКовцев статус военнопленного, и все, вокруг хоть трава не расти. При этом торге Бур специально не выторговал данного статуса АЛовцам[207], Батальонам Хлопским[208] и другим прокоммунистическим бойцам, участвовавшим в том восстании и боровшимся локтем к локтю с АКовцами. Зато провиантом и оружием, которое на самолетах подкидывало советское командование, коморовская шайка пользовалась только так. Коммунисты, значит, плохие, и ну их в топку, а жрачку, которую они, рискуя жизнью, доставляют, жрать можно? Типа, дай пайку, начальник?[209] Солженицын и иже с ними?

Извиняюсь, очень уж к Польше необыкновенное отношение у меня. С одной стороны, как вы видите, подлое правительство и Соснковские, Коморовские, Андерсы, а с другой – XIII интернациональная бригада имени Домбровского и такие герои, как Станислав Матущак, Станислав «Болек» Улановский и Антоний Коханек[210], которые погибали ради свободы и жизни испанцев.

Прямо небо и земля, причем оба Станислава и Антоний знали, что на Родине их ждала тюрьма, но все равно воевали за будущее демократической Испании, и не их вина, что испанцы-республиканцы проиграли. Поляки (для меня они настоящие поляки) положили жизнь на алтарь свободы и светлого будущего, зная, что их за это никто не поблагодарит.

Вот и сравните: Станислав Улановский и Тадеуш Коморовский (который Бур), оба поляки, но если первый для меня ближе брата, то второй навеки никто.

Уфф, это все, что касалось Польши и моего отношения к ней и к ее народу и правительству, так вот, просыпаюсь я, а рядом сидят и болтают два сослуживца по республиканской Испании, некто Веласкес (он же майор ГБ Семенов) и Онищук Тарас.

Они говорят о бое, происходившем 25 августа 1937 года на Арагонском фронте, где украинская рота имени Тараса Шевченко (из галичан и волынян) крепко навтыкала итальянским фашистам и прорвала их позиции[211]. Самый прикол в том, что украинцы все как на подбор правобережные, да еще все они в большинстве своем люди невоенные, а вот макаронники реально кадровые были. И хохлы, воины-любители, навтыкали кадровым итальяшкам, ну, а Семенов в то время был тоже там, как наблюдатель от штаба интербригад, Тарас же участвовал просто как воин макаронникопокаранец (победитель итальянцев).

Я не знал, а украинцев на той войне было, оказывается, много, рота имени Шевченко (в составе польской интербригады) и отдельный батальон имени Максима Кривоноса. Причем все эти парни-герои были исключительно западными украинцами.

Смотрите, какой парадокс истории, в 37–38-м поляки и правобережные украинцы вместе воевали против фашизма, прошло пять лет, и поляки из АК убивали мирных украинцев, а боевики из УПА убивали мирных поляков. Хотя это были не те поляки и не эти украинцы, боевики АК и УПА в интербригадах замечены не были, тут опять сыграл классовый фактор: в УПА в основном имущие и национально-озабоченные, с АК обстоит дело так же: головка – это всякие Соснковские и Коморовские.

– Товарищи интербригадовцы, я вам случайно не мешаю?

– Та ти що, – говорит мне с доброй улыбкой Тарас.

– А скажите добродию, як вы оказались в Испании-то?

– У мене сусід працював у Франції, вугіллячко рубав, ну і з початком подій в Іспанії пішов допомагати іспанським незаможникам. Я в той час наймитував у пана Недзвецького в Галичині. І почув що Евген, ну друг мій пішов до Іспанії, тут наші мужики стали збиратися, що б допомогти іспанцям, ну і я пішов[212].

– Так где ж Испания, а где Польша, тем более панское правительство против было, как добрались-то?

– Ми йшли через польсько-чехословацький кордон, через перевал Яворник, важко нам довелося, але там вирішувалася доля незаможників, і тому ми дійшли[213].

– Понятно. Ну что, Тарас, пойдем, посмотрим наши танки, как там Прибылов справляется?

– Ну пішли, пан командир.

– Тарас, у нас панов уже двадцать четыре года нет, у нас товарищи.

– Вибачте[214], товаришу командир, зрозумив.

И мы пошли осматривать танки в цеху, несмотря на то, что уже ночь, стучат кувалды, визжит (или как этот звук назвать) автоген, Прибылов и его команда активно работают, почему-то немцы не отрезали электричество.