Мой друг слушал меня, что называется, с возрастающим интересом. Но прежде, чем он понял, что происходит, все было кончено.

Я даже толком не обрадовался, что у меня настолько легко получилось. Во-первых, так и положено, а во-вторых, на радость у меня сейчас не было душевных сил.

– Пошли все-таки пройдемся, – сказал я. – Лучшего способа привести себя в порядок, чем прогулка по Темной Стороне, пока не изобрели. А мне позарез надо. Я тебе дома все расскажу. Не хочу об этом здесь вслух говорить. Ну его к лешему.

– Ладно, – невозмутимо кивнул мой друг. – Пошли.

Надо сказать, уже через пару минут происшествие с жабой на шее стало казаться мне вполне рядовым эпизодом, а четверть часа спустя я был готов счесть его почти смешным. И натурально подпрыгивал от восторга: как же нам повезло, что так вовремя сюда пришли! Такова целительная сила прогулок по Темной Стороне.

– Я так понимаю, тебе пока не до моих лекций, – внезапно сказал Шурф. – Это не беда, мне на самом деле не к спеху, с удовольствием приду сюда с тобой снова, когда выберешь время. А сейчас я бы предпочел вернуться домой и узнать, что случилось. Неизвестность отравляет все удовольствие, все-таки нет для меня ничего хуже, чем не понимать.

– Конечно, – откликнулся я. – Свинство с моей стороны из тебя жилы тянуть, надо было сразу возвращаться. Просто не смог удержаться от соблазна побыть здесь подольше. Извини. Сейчас, еще минуту, и пойдем. Хочу напоследок попробовать кое-что прояснить.

Я умолк, прикидывая, как лучше сформулировать свой вопрос.

Тут такая штука: я, конечно, редкостный счастливчик, Темная Сторона не только всегда соглашается исполнять мои желания, но и готова отвечать на вопросы. Однако отвечает она не человеческим голосом, а по большей части умеренно внятными указаниями, знаками и событиями. А иногда, если повезет, вполне ясными мыслями в моей голове, которые я, хвала магистрам, быстро научился отличать от собственных. Когда не питаешь особых иллюзий на свой счет, это довольно легко.

На первый взгляд, удивительно, что обладая такими возможностями, я до сих пор не стал самым всеведущим пророком этого Мира и нескольких соседних Вселенных за компанию – если уж Темная Сторона согласна меня консультировать. Загвоздка в том, что ее взгляд на проблемы несколько отличается от нашего, человеческого. И ответы Темной Стороны на конкретные практические вопросы могут показаться несколько чересчур абстрактными. Облаку, проплывающему над землей в километре от наших макушек, они, не сомневаюсь, были бы чрезвычайно полезны. А простому угуландскому колдуну с кучей житейских забот – далеко не всегда.

Со временем я усвоил, что здесь обычно удается получить ответы на вопросы вроде: «Что случилось? И что теперь делать? Как все исправить?» Иногда эти ответы даже можно расшифровать без привлечения лучших умов Соединенного Королевства. Но с вопросами типа: «Кто виноват?» к Темной Стороне соваться вполне бесполезно. Когда я прихожу сюда, чтобы выяснить имя конкретного преступника, некоторые трещины на ее разноцветном небе меняются местами, вероятно символизируя его смятение, ближайший ко мне поток ветра меняет цвет, не удивлюсь, если в полном соответствии с настроением провинившегося, а вот бумажки с его именем и домашним адресом здесь не допросишься. В лучшем случае, озарит откровение: «Это сделал человек», – то есть совершенно точно не говорящая коза сэйю, не огненный демон, не гриб, не камень, не одушевленный случайно пролетевшим мимо заклинанием кирпич, не его величество случай, а именно бескрылый двуногий венец творения. Боюсь, Темная Сторона, как покойная леди Тайяра, просто не запоминает ничьих имен, кроме разве что самых близких. Так что меня, в случае чего, вполне сможет сдать с потрохами. А остальных, извините, нет.

Но сейчас я все равно спросил: «Кто это сделал?» – ну а что я теряю? Не ответит, так не ответит, но все-таки вдруг? В виде исключения. Я же действительно везучий, глупо не пытаться это использовать.

Вожделенная бумажка с именем злодея не материализовалась перед моим носом. Зато носу достался запах – горького дыма, увядшей травы, сладкой сырой земли. Запах был очень хорош, из тех, что однажды услышав, безотчетно ищешь повсюду и безошибочно узнаешь даже спустя годы. И одновременно мне стало так плохо, как уже очень давно не было. Собственно, с тех пор, когда мне в интересах следствия время от времени приходилось становиться на след мертвеца. Ощущение оказалось очень похожим: вот этот утробный тоскливый вой каждой клетки тела, внезапно осознавшего свою смертность, сливающийся в мучительно громкий, парализующий разум и отменяющий тебя самого хор; та степень душевной муки, когда она превращается в физически ощутимую боль.

Удивительно, что когда было нужно для дела, я подолгу терпел это кошмарное состояние и даже более-менее осмысленно действовал, невзирая на него. Хоть памятник тому прежнему несгибаемому себе ставь. Потому что сейчас мне и секунды хватило, чтобы утратить способность стоять на ногах. Ну, правда, следует сделать скидку на эффект неожиданности. И на контраст с обычным эйфорическим состоянием на Темной Стороне.

К счастью, это очень быстро закончилось. То есть к тому моменту как моя задница достигла сияющей земли, со мной уже все снова было в порядке. Если не считать некоторого удивления, граничащего с полным офонарением. Хотя, конечно, совсем другим словом надо бы это называть.

В первый момент я сдуру решил, что Темная Сторона отвесила мне оплеуху, чтобы не лез с расспросами. До сих пор за ней такого не водилось, но я себя знаю: кого угодно могу до цугундера довести, сам того не заметив. Впрочем, я тут же понял, что это полная ерунда. Темная Сторона не пьяный матрос, чтобы затевать драку. У нее есть тысяча способов гораздо более внятно сказать: «Хватит приставать ко мне с вопросами». Если я ей надоем, сразу почувствую, что спрашивать больше нельзя, как до сих пор всегда безошибочно знал, что мне тут можно вообще все. И теперь ничего не изменилось. Чтобы понять это, оказалось достаточно выдохнуть и снова вдохнуть. И сказать вслух: «Спасибо». Голос у меня, конечно, сейчас звучал… ну, скажем так, не ахти. Но уж какой есть.

– С тобой все в порядке? – спросил Шурф.

С его точки зрения эта сцена наверняка выглядела совершенно душераздирающе: человек задал вопрос, с перекошенной рожей рухнул на землю и тут же принялся вежливо благодарить, срываясь на подозрительно звенящие ноты. Но держался мой друг неподражаемо, даже тон умудрился взять лишь отчасти обеспокоенный, а отчасти насмешливый. И никакого звона в голосе. Никогда, наверное, этому не научусь.

– Все в порядке, – кивнул я и поднялся, опираясь на его очень кстати протянутую руку. – Просто получил чрезвычайно интересный ответ на свой вопрос. Пошли домой. В смысле из дома. В общем, отсюда. Хватит с тебя. Да и с меня.

И попросил:

– Нам надо вернуться на крышу Мохнатого Дома, минут через десять после того, как оттуда уш…

Даже договорить не успел.

* * *

– Все-таки плохо быть тайным сыщиком, – сказал я, усевшись, конечно же, мимо всех специально разбросанных по крыше подушек, на голую, остывшую за ночь черепицу.