есть незаконченное дело… вот добьём этих недоумков и тогда сам выбью тебе краткосрочный отпуск на поправку физического и душевного здоровья. А пока терпи, боец! И давай уже выбираться отсюда, пока нас не добили…

…Они вылезли из того самого башенного люка, в котором Шольке любил торчать в роли командира машины. Гюнтер обошёл корпус броневика и удивлённо посмотрел на огромную дымящуюся воронку возле разрушенного пакгауза метрах в пятидесяти позади них. Как он и подозревал, экипаж эсминца явно не хотел их отпускать без прощального «подарка». И хотя почти весь его огонь был сосредоточен на немецкой батарее, видимо, один ствол капитан велел держать про запас как раз для них, зная что в любом случае дерзкий броневик окажется уязвимым при увеличении расстояния. Так и вышло.

Меткий британский наводчик положил снаряд почти идеально, учитывая скорость самого корабля и вражеского броневика. Да, он немного промахнулся, но даже силы взрывной волны снаряда главного калибра хватило чтобы опрокинуть машину. Теперь уже эсминец скрылся за другими пакгаузами и портовыми кранами и не видел их, наверняка пребывая в уверенности что наказал нахальных «гуннов». Только слышались громовые раскаты корабельной артиллерии и продолжающая дуэль батарея гауптмана Борзига.

— Всё, теперь они никуда не денутся… — хрипло рассмеялся Майснер и закашлялся, болезненно скривившись. Осторожно поддерживая правую руку он уселся прямо на грязный асфальт и злорадно ухмыльнулся, глядя как несколько сотен попавших в ловушку англичан и французов стоят на самом краю пирса и проклинают моряков, размахивая руками и выкрикивая оскорбления. Кое-кто даже прыгал в воду и пытался плыть за эсминцем но, естественно, безуспешно. — Либо в плен или на дно. Пусть выбирают, трусливые крысы… О, а вон и наши! — посмотрел он в другую сторону.

Гюнтер обернулся и тоже улыбнулся, видя как недавно отступившие солдаты СС и бронетранспортёры снова двигаются сюда. Он узнал вдалеке своего друга Пауля, крепышей Бруно и Рауха, фигуру Виттмана и бевербера Ханке. Через несколько минут они уже будут здесь и займутся пленными. Конечно, если те захотят сдаться. Ну, а если нет то тогда пусть геройски умрут за своего толстяка-Черчилля, бросаясь на его людей с голыми руками. В конце концов, у каждого солдата есть свой выбор, сражаться до конца или поднять руки вверх.

Оставив водителя ходить вокруг лежащего на боку «Малыша» и оценивать его повреждения оберштурмфюрер пробрался между полуразрушенными строениями и снова смог увидеть открытое морское пространство. Эсминец удалялся, полыхая двумя-тремя пожарами на корме и в середине центральной надстройки. Ему даже показалось что его корпус слегка наклонён набок но твёрдой уверенности не было. Голова после аварии ещё не совсем пришла в себя, потому могло и привидеться.

Корабль уходил, забирая к северу, в сторону Острова, непрерывно отстреливаясь, а вокруг него каждые десять-пятнадцать секунд вспучивалась вода от попаданий снарядов. Видимо, кто-то всё-таки корректировал огонь гаубиц, поскольку разрывы смещались вслед за британцем. И это был явно не Гюнтер.

— Дружище, ты в порядке? — раздался сзади обеспокоенный голос Пауля. — Когда мы увидели что случилось с твоим «Малышом» то у меня чуть сердце не ёкнуло…

— Ничего, всё обошлось! — спокойно ответил он, не отрываясь взглядом от горящего эсминца.

— Что ж, это было… хм… эпично! — друг нашёл по его мнению подходящее слово и ободряюще хлопнул по плечу. — Знаешь, я иногда удивляюсь тебе, Гюнтер! После той апрельской аварии ты стал какой-то другой! Более смелый, более… решительный, что ли? Даже с женщинами! Кто бы мог подумать что у тебя их будет столько? Да ещё одновременно! Честно говоря, я не поверил сразу… Ты же сам ещё в «Гитлерюгенде» говорил что хочешь всегда жить только с одной и высмеивал меня, когда я одновременно гулял с Хайди и Гретой? Помнишь? А теперь… ты здорово изменился, Гюнтер! И… мне это нравится! — подвёл итог Пауль, встав рядом с ним.

— А я рад что у меня есть такой друг как ты! — открыто улыбнулся Шольке, искоса посмотрев на него. И добавил: — Да, ты прав, после той аварии я многое переосмыслил в жизни. Свои взгляды на политику, на фюрера, на Германию… и на женщин тоже. И был бы вдвойне рад если ты всегда станешь поддерживать меня на всём нашем долгом пути, Пауль!

— Так и будет, Гюнтер, мы же настоящие друзья! — уверенно сказал Хофбауэр. — Огонь, вода и медные трубы, пули, снаряды, Черчилль или Сталин… неважно что или кто против нас, главное — мы вместе, а значит победим! Для этого и существуют друзья, верно?

Растроганный Гюнтер ничего не смог сказать, горло перехватило от волнения и он просто кивнул.

— Как думаешь, он уйдёт? — Пауль переменил тему, продолжая наблюдать за удаляющимся эсминцем.

— Не знаю… — пожал плечами Шольке, глубоко вздохнув. — Но другое знаю точно! Куда бы он не ушёл мы придём за ним! Пусть не мы лично, но наши моряки, лётчики! И отправим это корыто туда где ему самое место!

— На дно? — усмехнулся друг, спросив явно риторический вопрос.

— На дно! — твёрдо заключил Гюнтер, тоже усмехнувшись. — На самое глубокое дно, желательно вместе со всем экипажем! Потому что в нашем новом мире, новой Англии, им вряд ли найдётся место!

— Аминь! — хмыкнул друг, и они замолчали, глядя как вражеский эсминец уходит на север…

Глава 79

г. Львов, УССР.

29 мая 1940 года. День.

Александр Самсонов.

— … Ну что, Сергей, успехи в изучении украинского языка у вас есть, но… — она замялась, и всё-таки договорила: — Но не слишком большие. Не буду обманывать, для того чтобы бегло на нём общаться вам придётся посетить много моих уроков! — подвела итог занятия учительница, отпив воды из стакана.

— Честно говоря, иного я и не ждал! — Саша улыбнулся и пожал плечами на её слова. — Это же первый урок, было бы наивно надеяться что я буду усваивать его семимильными шагами. Раз за разом, урок за уроком, мне особо спешить некуда!

Тут он немного покривил душой. На самом деле Александру хотелось продолжить охоту за тайной сетью украинских националистов во Львове, но если следовать плану то для этого нужно хорошо овладеть языком. Иначе его чистый русский говор без малейшего акцента наверняка насторожит их, когда он попытается внедриться во вражеские ряды с помощью той самой девушки, сообщницы «оуновцев».

Но спешить