— И как же? — озадаченно склонил голову вбок Джек, — Изобьёшь меня до потери сознания? Оторвёшь мне конечности? Или же будешь угрожать мне смертью? Как ты можешь меня заставить делать что-либо против моей воли, когда твои тело и силы настолько жалкие?

В один миг Потрошитель вновь оказался возле Сина, приготовившись нанести сильный удар серпом. Заметив намерение противника, Айкава тут же создал на своей левой руке пятиугольный щит, которым пользовался ещё во времена своего пребывания в роли Чистильщика. Создав его за несколько мгновений, он тут же попытался закрыться им от мощной атаки противника, будучи полностью уверенным в том, что он сможет её блокировать.

Эта излишняя уверенность стала его главной ошибкой.

С щелчком и хрустом серп прорезал воздух и вонзился в пятиугольный щит, разламывая его на несколько немаленьких осколков. Шок и удивление мгновенно охватили Сина, когда он почувствовал острую боль, пронзившую его левую руку. В этот момент он не смог сдержать крик боли, который тут же разлетелся по всей улице.

Джек, воспользовавшись моментом, быстро провернулся вокруг своей оси и, собрав всю свою силу в одном рывке, мощно ударил ногой прямо в корпус Айкавы. Тот моментально отлетел на несколько метров назад, падая на землю с тихим глухим звуком. Вдруг все вокруг стало замедляться в глазах Сина, а звуки стали приглушенными и отдаленными. Он пытался вскочить на ноги, но его тело не подчинялось ему, словно собственная плоть предала его в этот момент самой коварной изменой.

Он чувствовал, как кровь течет из раны на его руке, пропуская горячие капли по всему его телу. Его дыхание стало тяжелым и неровным, а мысли в голове начали сбиваться в кашу

— Ты слаб, Син Айкава, — вновь заговорил Потрошитель, одним движением стряхнув кровь со своего оружия, — Не могу поверить, что именно ты прикончил героиню номер один. Немыслимый бред, — разочаровался он, — И тебя директор называл одним из лучших его шедевров? Вероятно, старик перестал думать о том, кого он так называет. Ты даже причудой своей нормально пользоваться не умеешь! — с осуждением проговорил он и, приблизившись к поднимающемуся на ноги Айкаве, пнул его по корпусу, заставив упасть снова, — Как ты вообще дожил до этого момента? В твоём арсенале причуда с невероятными свойствами, а ты даже не учишься её эффективно использовать! И тебя он считает особенным? Сильным? Сравнивает тебя со мной, называя нас равными? Бред! — вновь нанёс удар ногой он по животу Сина.

Син лежал на земле, стиснув зубы от боли, которая охватывала его тело. Кровь струилась из его раны на руке, выступая тонкой струйкой на поверхности земли. Из его рта тоже появилась кровь, оставляя на его подбородке темные капли. Он медленно переводил взгляд с Джека на другие объекты, пытаясь сосредоточиться, но каждое движение становилось все более и более трудным. Боль стала нестерпимой, и он уже не мог скрывать свою слабость.

— Когда-то давно ты мог спасти большое количество детей, — продолжил линчеватель, присев на корточки перед противником, — У тебя был шанс закончить этот бессмысленный круг жестокости и насилия, был шанс прекратить эту ужасную спираль смерти, но ты поступил так, как поступают только настоящие трусы — сбежал, — с очевидной злобой в голосе проговаривал он, еле удерживая себя от желания прикончить врага здесь и сейчас, — Поддавшись страху, гневу и отчаянию, ты обрёк других на долгие страдания, а ведь именно ты и мог стать последним ребёнком, над которым долгое время издевались. Тем не менее ты решил закончить свои страдания, поступив трусливо и эгоистично. В добавок, ты убил не только тех, кто повинен в твоей боли, но также и всех остальных детей, что также, как и ты, желали свободы и счастья. И как же тебе живётся с этим грузом? Спишь ли ты спокойно по ночам, зная, что по причине твоей слабости в этом мире пострадало ещё больше детей? Коришь ли ты себя, просыпаясь по утрам, за это? — всё спрашивал и спрашивал он, схватив Сина за воротник его одежды и приблизив его лицо к своему, — Помнишь ли ты имена тех, кого погубила твоя слабость? Помнишь ли ты их лица? Их желания? Их улыбки? Или тебе абсолютно плевать на всё это?

Айкаве с трудом давалось понимание данной ситуации. Он никак не мог понять смысл слов, что пытался донести до него противник, и это безумно раздражало его. В данный момент его избивали по причине, что была неизвестна ему, и это порождало внутри подростка злобу, что росла с каждым мгновением, грозясь вылиться во что-то большее.

— Я ничего не понимаю, — признался Син хриплым голосом, — Но я понял, что ты очень много обо мне знаешь. Преданный фанат? Или же ужасный сталкер? Кто ты, парень? Хочешь автограф? Или совместное фото? — ухмыльнулся он.

Это поведение не на шутку разозлило Потрошителя, что вырвалось в сильный удар кулаком по лицу злодея.

— Находишь в себе силы ухмыляться? И это после всего того, что ты сделал? Ты действительно ужасен, Син Айкава, — разочарованно выдохнул Джек и занёс лезвие для последнего удара, — Я буду верить в то, что ты отправишься в ад. В раю для таких места уж точно нет, — договорил он и приготовился ударить.

В этот же момент, воспользовавшись расслабленностью противника и его уверенностью в себе, Син приложил свою ладонь к его маске и активировал свойство гравитации, после чего направил Потрошителю отталкивающую волну прямо в лицо. Так как последний не успел среагировать на столь неожиданные действия оппонента, ему пришлось принять на себя атаку в полной мере, в результате чего он отлетел на несколько метров назад под действием атаки Айкавы и жёстко приземлился на бетон, ударившись затылком.

— Умно, — усмехнулся Потрошитель, поднимаясь на ноги, — Подгадал момент и воспользовался им. Хоть что-то ты помнишь, — похлопал в ладоши он, — Но это всё бессмысленно, ведь… — хотел продолжить говорить он, но услышал странный треск, который доносился откуда-то совсем рядом.

Треск раздался ещё громче, когда Потрошитель осознал причину столь неприятного звука. Сначала были лишь небольшие узорчатые разломы на маске, но затем трещины начали расширяться и ветвиться, словно они ожидали момента, чтобы вырваться на свободу. Как лед, разбивающийся под давлением, маска начала разламываться на куски, обнажая темное и искаженное лицо Джека. При этом с каждым разломом открывались новые