Вдобавок, он разрисован как танцовщик варьете… ну или как клоун, который изображает танцовщика варьете. Веки у него подкрашены голубым, на лбу и скулах — широкие полосы блесток, рот ярко-алый, на щеках румянец в тон. А его костюм кажется откровенно шутовским: трико из разноцветных ромбов с воротником, собранным словно из листьев папоротника, торчащих в разные стороны.

Вопреки моим ожиданиям, в невесомости Абдуркан чувствует себя уверенно: спокойно пролетает по проходу прямо на нас, вовремя тормозит пальцами ноги, обутой то ли в толстый носок, то ли в мягкий сапог.

— Приветствую, земляне! — он жизнерадостно улыбается до ушей, показывая пластины зубов: очевидно, его соплеменники произошли от травоядных животных. В игре у них были, наоборот, острые зубы хищников. — Отлично выглядите сегодня!

Мы переглядываемся: все мы одеты повседневно, как удобнее на станции — тренировки, шорты, футболки, все такое.

— Если мои слова или действия покажутся вам обидными, прошу немедленно мне об этом сказать! — все так же широко улыбаясь, продолжает Абдуркан. — Ведь я изучал Землю только по литературным и видеоисточникам, а у вас так много культур, что демон ногу сломит!

Тут я понимаю, что происходит. Этнограф пытается казаться у нас своим. Отсюда и макияж — небось, не разобрался, что он даже не женский, а вообще сценический, и накрасился, чтобы прихорошиться.

— Обязательно скажем, — говорит Коля. — В свою очередь, прошу нас извинить, если ненароком обидим. Мы первый раз общаемся с инопланетянами.

— Ой, ну не совсем, милые мои! — он подмигивает. — Вот капитан Старостин — я вас сразу узнал! Он уже отлично показал себя в межпланетных контактах!

С этими словами он улыбается и подмигивает Жене.

— Андрей Старостин — вот, — она кивает на меня.

Тот тут же оборачивается ко мне и прижимает длинные руки к груди:

— Ох, прошу меня извинить! Я изучил ваши фотографии, но к физиогномике другой расы нужно привыкнуть, сами понимаете.

Ага, очень изящно сформулировано «вы люди все на одно лицо».

— Хорошо, — говорит Коля. — Скажите, какова ваша процедура отлета? Какой она требует подготовки? Как скоро вы можете стартовать?

— Хоть сейчас, — улыбается Абдуркан. — Только мне нужно провести мелкий ремонт. С последней планеты, которую я посетил, я удирал в спешке, пришлось бросить там кое-какие инструменты. Надеюсь, они достались на ужин ребятам, которые пытались поужинать мною.

— Знаете, — говорит Коля, — у нас вряд ли найдутся инструменты, которые вам подойдут. Наши технологии…

— О, я думаю, найдутся, — беззаботно говорит Абдуркан. — Кажется, на вашем языке это называется «кувалда»?

* * *

К концу этого дня ощущение сюрреализма достигает апогея. Мне не верится, что еще с утра я был на Земле, на Восточном, потом летел в космосе, потом общался с остальными жителями «Мир-2», обсуждая с ними тяжелую судьбу современной космонавтики, потом помогал инопланетянину чинить кувалдой его космический корабль (кстати, эту кувалду Коля от всей широты русской души ему подарил).

Потом еще жизнерадостный сугирру — сугирру, вот как называется его раса! — водил желающих (а желали, конечно, все) на экскурсию по его кораблю.

Правда, смотреть там оказалось не на что: бледно-голубые стены, никакой мебели — она вся вытаскивалась из стен при необходимости. Пространства тоже минимум.

Правда, изнутри корабля можно добраться до любого оборудования, даже до двигателя — для этого есть специальные люки. Узнав об этом, Руслан очень просил показать ему антигравитационную установку. Мол, всю жизнь мечтал.

Абдуркан только головой покачал: «Извините, друг, я бы с удовольствием, но она пока на гарантии! Сдерешь пломбу — и поминай страховка, как знали. Вы не представляете, один раз, еще когда у меня был прошлый корабль, не такой скоростной, как этот, мне пришлось залезть в эту камеру и убрать ограничитель скорости… Я тогда удирал от пиратов-старателей в поясе астероидов одной далекой системы. И что же? Мне не просто отказали в ремонте, а еще и штраф пришлось платить за нецелевое использование, хотя я и пытался доказать в суде, что речь шла о вопросах жизни и смерти!»

В утешение он подарил Руслану свою книгу «на настоящей бумаге и еще с автографом автора, через тысячу лет будет раритетом!» Естественно, и Руслан, и остальные космонавты в эту книгу буквально вцепились — несмотря на то, что она была написана знакомым мне шрифтом талесианок на стандартном языке Межзвездного содружества.

Иллюминаторов в корабле Абдуркана тоже нет, но все стены, когда внутренние люки закрыты, можно превратить в один сплошной экран — и тогда кажется, будто ты летишь в космосе без всякого корабля. Страшновато. Моих коллег-космонавтов это впечатляет, особенно Женю.

И вот наконец приходит нам с Белкиным время загружаться в корабль Абдуркана. Впрочем, вещей у нас минимум: смена одежды и кое-какая техника для меня плюс специальный кошачий туалет для Белкина.

На прощание Коля говорит:

— Знаешь, по сравнению с твоей станцией, если верно то, что нам рассказали, наша — ну, как полустанок. Или вообще платформа в глухой Тьмутаракани. Но ты все-таки… если нужен будет совет — запрашивай через ЦУП. Мало ли.

Киваю, пожимаю ему руку.

— Обязательно.

Напоследок Нараян предпринимает шуточную попытку спрятать кота — ну, я надеюсь, что шуточную. Однако мяуканье Белкина быстро его выдает.

А потом за нами с Абдурканом закрывается люк, и мы остаемся вдвоем в его кораблике. Абдуркан тут же включает здесь гравитацию (он выключал ее, чтобы проще было ходить туда-сюда на станцию «Мир»), и меня тут же посещает приступ клаустрофобии.

По меркам земных космических кораблей посудина Абдуркана довольно велика: как кухня малобюджетной квартиры, знаете, из тех, где хватает места только-только на маленький кухонный гарнитур, холодильник и в лучшем случае угловой диванчик, если хозяева продемонстрировали чудеса планировки.

Однако едва у этого сплошного бледно-голубого пространства появляется верх и низ, я понимаю, что мы с котом остались наедине с самым настоящим инопланетянином, да еще шутовски разрисованным. А вдруг у него ядовитая отрыжка — или другое извержение газов из тела? Или наоборот, вдруг это я его нечаянно прикончу? А потом погибну без пилота в этом железном огурце…

Усилием воли мне удается выгнать эти мысли. Наверное, раньше бы не удалось, но я говорю себе: «Это твоя работа, мужик, ты на нее подписался,» — и такой нехитрой мантры достаточно.

К тому же Белкин возбужден и нервничает, приходится его успокаивать. А когда успокаиваешь кого-то, волей-неволей успокаиваешься сам.

Абдуркан тем временем плюхается на пол перед голой стеной, скрестив ноги по-турецки. Он касается стены в нескольких местах, и перед ним выдвигается пульт, над ним загорается экран. Это я уже видел, и меня это вовсе не удивляет.