мрачном молчании целились друг в друга мои пистолеты — новомодные револьверы системы Кольта. Воинственный пыл одолел меня, и, схватившись не за шпагу, а за перо, я написал заявление в военное министерство, прося назначить меня в действующую армию. Затем, собравшись с терпением, стал ждать ответа.

Однако я ждал напрасно. Во всех бюллетенях из Вашингтона красовались целые списки новоиспеченных офицеров, но моего имени в них не было. Новый Орлеан — самый патриотический из всех американских городов — был переполнен золотыми эполетами, а я вынужден был праздно смотреть на них и завидовать. Каждый день с театра военных действий приходили новые сообщения, пестревшие именами отличившихся в боях; пароходы пачками привозили оттуда свежеиспеченных героев: тот был без ноги, этот без руки, у того была пробита пулей щека и, быть может, не хватало во рту дюжины зубов, но все были увенчаны лаврами…

Наступил ноябрь, а я все еще не получил назначения. Скука и нетерпение совершенно замучили меня, и свободное время давило.

Как бы мне получше убить время? Пойти, что ли, во французскую оперу послушать Кальве?..

Так рассуждал я однажды вечером, сидя в своей одинокой комнате. Задумано

— сделано, и я пошел в театр; но воинственные звуки оперы не только не утушили моего боевого жара, но еще больше разогрели его, так что по дороге домой я ни на минуту не переставал ругать президента, военного министра и вообще всю власть — законодательную, судебную и исполнительную.

— Республика неблагодарна, — злобно говорил я вслух. — Разве я мало сделал для этого правительства? Мои политические связи… Кроме того, правительство обязано мне…

— Дорогу, прохвосты! Вам чего надо?

Такие слова услышал я, проходя по одному из темных закоулков предместья Треме. Последовало несколько восклицаний на французском языке. Затем послышался шум свалки, раздался пистолетный выстрел, и я снова услышал первый голос:

— Четверо на одного! Мерзавцы, убийцы! На помощь!

Я побежал на шум. Было очень темно, но далекий уличный фонарь все же дал мне возможность разглядеть человека, защищавшегося посреди мостовой от четырех противников. Человек этот был гигантского роста и размахивал каким-то блестящим оружием, которое я принял за охотничий нож. Враги напирали на беднягу со всех сторон с палками и кинжалами. В стороне, на тротуаре, метался, призывая на помощь, неизвестный мальчик…

Я, думая, что наткнулся на обычную уличную ссору, попробовал разнять и уговорить дерущихся. Я бросился к ним, выставив вперед свою трость. Но тут один из нападавших хватил меня по пальцам ножом. Было очевидно, что он намерен продолжать в том же духе, и я сразу потерял миролюбие. Не сводя глаз с человека, который ударил меня, я вытащил из кармана револьвер (иначе защититься я не мог) и выстрелил. Человек, не пикнув, свалился замертво, а его товарищи, видя, что я снова взвожу курок, поспешно скрылись в соседнем переулке.

Вся эта история отняла гораздо меньше времени, чем сколько нужно, чтобы прочесть ее описание. Только что я спокойно шел домой, а сейчас уже стоял посреди улицы рядом с незнакомым гигантом, а у моих ног лежал в грязи скрюченный труп. На тротуаре был смутно виден худенький, дрожащий мальчик, и со всех сторон меня окружали мрак и тишина.

Происшедшее начинало казаться мне сном. Но голос человека, стоявшего рядом со мной, разрушил иллюзию.

— Сударь, — сказал он, упершись руками в бока и глядя мне прямо в лицо. — Если вы скажете мне ваше имя, то я его не забуду. Нет, Боб Линкольн — не такого сорта человек!..

— Как! Боб Линкольн? Боб Линкольн с гор?

Я узнал знаменитого горного охотника, моего старого приятеля, с которым не встречался уже несколько лет.

— Как, черт меня побери, неужели это вы капитан Галлер? Провались я на месте, это вы! Ура!.. Впрочем, я сразу понял, что это стрелял не приказчик… Алло, Джек! Где ты там?

— Я здесь, — отвечал мальчик.

— Ну так поди сюда. Ты не ранен?

— Нет, — твердо сказал мальчик, подходя к нам.

— Я отнял этого мальчишку у одного прохвоста, которого поймал в Иеллоустоне. Он наплел целую историю. Мальчишку он будто бы взял у команчей, а те, дескать, привели его с юга, с Рио-Гранде. Но все это, конечно, вранье. Мальчик — белый, белый американец. Кто видал желтокожего мексиканца с такими глазами и волосами?.. Джек, вот это капитан Галлер. Если когда-нибудь ты сможешь спасти его, пожертвовав жизнью, то ты это сделай! Слышишь?

— Хорошо, — решительно ответил мальчик.

— Бросьте, Линкольн! — сказал я. — Это совершенно лишнее. Вы ведь помните: я у вас в долгу…

— Об этом и говорить не стоит, капитан: что прошло, то прошло.

— Но как вы попали в Нью-Орлеан? И, в частности, как вы ввязались в такую историю?

— Я сначала отвечу на второй вопрос, капитан! У меня в кармане было ровно двенадцать долларов, так вот я и подумал, что можно заработать еще столько же. Тогда я зашел в один тут дом, где и играют в крапе. Мне повезло, и я выиграл около сотни. Потом мне все это надоело, я взял с собой Джека и ушел. Ну, так вот, когда я загибал за этот угол, выскочило четверо парней — вы их видели — и бросились на меня, как дикие кошки. Я видел их там, за игрой, и думал, что они просто шутят, пока один из них не хватил меня по голове и не выпалил из пистолета. Тогда я вытащил нож — и началась свалка, а дальше вы сами все знаете…

— Ну-ка посмотрим, что с этим малым, — продолжал охотник, нагибаясь. — Так и есть, не дышит!.. Черт возьми, вы угостили его как раз между глаз. Да, да, не будь я Боб Линкольн, я видал его за игорным столом. По этим усам я узнал бы его из тысячи…

В этот момент подошел полицейский патруль, совершавший ночной обход, и мы с Линкольном и Джеком были взяты в участок, где и провели остаток ночи. Утром нас представили судебному следователю. Но я имел предусмотрительность заранее послать за несколькими друзьями, которые и рекомендовали меня этому чиновнику надлежащим образом. Показания мои, Линкольна и Джека вполне совпали; товарищи убитого креола к следователю не явились, а в нем самом полиция опознала известного грабителя. Принимая все это в соображение, следователь подвел убийство под самозащиту — и мы с охотником были отпущены на все четыре стороны.

Глава III

СБОРНЫЙ ПУНКТ ДОБРОВОЛЬЦЕВ

— Теперь, капитан, — сказал Линкольн, усевшись со мной за столиком в кафе, — я отвечу вам