То, что дорогу в жизни придется пробивать лбом, Вика поняла еще в детстве. Ее родители были работниками колхоза, жителями деревни, пусть даже и передовиками производства. Может, они и могли дать ей путевку в жизнь, но явно не ту, какую она хотела. Еще учась в школе, Вика объективно оценила возможности родителей и с того момента сама ставила перед собой задачи и сама решала их. Сначала это была золотая медаль в школе, потом юрфак университета, который она штурмовала три года. Кем только за это время она не работала! И посудомойкой в столовой, и официанткой в баре, и санитаркой, и уборщицей… Когда же во время учебы в университете ее объявляли лучшей, считали гордостью факультета, а после окончания выдали красный диплом и предложили прекрасное место работы, Вика смеялась и плакала. Ей было жалко потерянных лет, но в конце концов она заставила себя забыть о них и идти дальше к намеченной цели — стать блестящим адвокатом. И это ей удалось.

Еще каких-то два года назад женщина считала себя невероятно удачливой. Перемена самооценки произошла тогда, когда, возвратившись однажды с банкета в свою хорошо обставленную квартиру в престижном районе, Вика поняла, как одинока. Никто ее не ждал, не с кем было поделиться своими успехами, радостями и невзгодами. Женщина сознавала, что отчасти виновата в этом сама. Да, она не красавица, но было немало людей, которые бы хотели построить с ней семью. Вике тогда казалось, что, начни она заниматься личной жизнью, окажется не до карьеры. И вот карьера сделана. Все знают ее как блестящего адвоката. Но надежного мужского плеча рядом нет. Женщина усиленно начала искать спутника жизни, но ей, как назло, попадались либо альфонсы, либо женатые, предлагавшие то, что ее не интересовало. Вот тогда и зародилась зависть к Эле и постоянное стремление доказывать этой сопливке, что она не хуже.

Эля, хорошенькая белокурая девушка, похожая на куклу Барби, была дочкой генерал-лейтенанта юстиции. Вика считала, что папа стал самым большим подарком, преподнесенным девушке жизнью. Отсюда и золотая медаль, и поступление на юрфак с первого захода, на заочное отделение, чтобы любимое дитя, не дай бог, не переутомилось. Работа в офисе секретарем-референтом не портила холеных белых ручек и евроманикюра, зато прокладывала дорогу в будущее (наверняка девушку ожидала собственная контора). В довершение ко всему Элечка имела красавца жениха на навороченной машине, министерского сыночка, студента престижного вуза, который исправно встречал девушку после работы.

Вид счастливой девушки, рожденной с готовой карьерой, раздражал Вику. Она не раз подумывала о том, что надо бы уволить Элю и взять на ее место какую-нибудь несчастную старую деву, но потом приходила к выводу, что окажется в проигрыше. Конечно, можно было выжить соплячку, не ссорясь с папой-генералом, просто завалить ее работой так, чтобы та, несмотря на свои исполнительность и усердие, света белого невзвидела. Но, поразмышляв, Вика поняла: этот односторонний конфликт помогает ей не останавливаться на достигнутом, идти вперед и не думать, что в жизни она достигла всего и пора ставить точку. Она тайно бросила Эле вызов, и это чувство заставляло ее сейчас идти на работу.

Было уже около семи, но девушка еще сидела в офисе и печатала материалы по процессу, на котором Вика должна была выступать. Увидев входящую начальницу, секретарь удивленно спросила:

— Вы все-таки решили прийти?

— Да, — Вика устало села в свое кресло, — хочу еще раз изучить материалы нашего последнего дела, возьму почитаю дома. Кстати, сделай себе пометку: в ближайшие дни договориться с Говоровым о встрече на предмет слияния наших контор.

Лицо Элечки вытянулось:

— Виктория Владимировна, вы ничего не путаете? Говоров наш конкурент, на его аналогичные предложения вы всегда отвечали отказом. Что случилось?

«Вот он, момент», — пронеслось в голове, и Вика сказала, стараясь придать голосу спокойствие и непринужденность:

— Случилось то, Эля, что через несколько дней я выхожу замуж. У меня появится семья, и я уже не смогу столько времени уделять работе. Возможно, будь я мужчиной, это событие прошло бы незаметно. Однако я женщина… — она попыталась улыбнуться, но лицо исказила гримаса боли. — Эля, будь добра, дай мне таблетку анальгина. Это все предсвадебный ужин. Не надо было пить столько шампанского.

Последние слова Вика произнесла с усилием. Все плыло перед глазами, боль в груди становилась нестерпимой. Последнее, что она увидела перед тем, как потерять сознание, — испуганные глаза Эли, протягивающей ей таблетку и стакан воды.

— Итак, у нас следующая жертва, — полковник Кравченко тяжело вздохнул. — Головко Виктория Владимировна, владелица юридической конторы. Впрочем, все вы ознакомлены с материалами дела и в курсе, что почерк убийцы тот же.

— Как по нотам, — вставил Киселев, — предложение руки и сердца, ресторан, смерть от острой сердечной недостаточности и следы того же алкалоида в крови.

— Ты забыл добавить: и больше никаких следов, кроме некоторого сходства с фотороботом жениха Яницкой, составленного официантом ресторана. О таинственном женихе Головко также никто не знал, никто его не видел, — заметил Скворцов.

— И опять мотив непонятен, — вздохнула Лариса, хорошенькая голубоглазая молодая женщина, старший лейтенант, давно мечтавшая о работе в отделе Кравченко и наконец получившая ее.

— Вот это меня больше всего и беспокоит, — Алексей Степанович поднялся с кресла и стал мерить шагами кабинет. — Мотив, конечно, есть, и, если мы его найдем, дело сдвинется с мертвой точки. Знакомства, связи Головко проверены?

— Конечно, товарищ полковник. Никаких точек пересечения, разве что случайных, с первой жертвой, — ответил Киселев.

— И все же причина есть, — начала рассуждать Лариса. — Должна быть, если мы не имеем дело с маньяком. Как бы хорошо вписалось сюда ограбление! Обе обеспеченные женщины, даже более чем обеспеченные, просто богатые. Если это не ограбление, что же нужно было от них преступнику? Ну допустим, Головко он убил как юриста, она могла по мере изучения очередного дела узнать что-нибудь нежелательное. А Яницкую? Головко не вела никаких дел, связанных с туристическим бизнесом.

— Стоп! — Кравченко жестом приказал Ларисе замолчать. — Девочка сейчас бросила одну очень важную реплику. Женщины не просто обеспеченные, а богатые. А это говорит о том, что они не держат деньги дома в чулках.

— Понял! — обрадовался Киселев. — Необходимо проверить их банковские счета.

Через полчаса на столе полковника лежали распечатки банковских счетов обеих женщин. В них, несомненно, имелось нечто общее. Всем бросилось в глаза, что обе жертвы незадолго до смерти сняли со счета по 10 000 долларов, не перевели, а именно сняли, и больше эти деньги нигде не мелькали: ни одна, ни другая не делали вложений или крупных покупок. Следовательно, деньги должны находиться дома или в офисе. Но их там не нашли.

— Все-таки ограбление, — произнесла Лариса.