Мсье Моэт поклонился:

— Ваши родители меня известили, что этот конь — ваш любимец.

— Он приносит мне удачу.

— Она вам понадобится, если будете водиться с крестьянскими парнями, да и вообще вам не следует выходить из дому без сопровождения. Хорошо, что я оказался здесь, n’est-ce-pas?[6] Пусть это будет нашей маленькой тайной.

— Мне нет необходимости заводить с вами общие тайны, мсье Моэт. Мои родители вполне доверяют мне и отпускают одну погулять на площади, соврала Николь и улыбнулась мсье — натянуто и недружелюбно.

Но он не уходил.

— Ваши глаза получше моих, мадемуазель Понсарден. Взгляните, не моя ли там пробка? — спросил мсье, вглядываясь в навершие меча.

— Боюсь, что на ней действительно написано «Моэт», — ответила Николь, хотя ей видна была лишь заглавная буква «М».

— Надо проследить, чтобы этих шутников как следует наказали. Вы здесь с Ксавье Жумелем говорили?

Он человек не нашего круга, не следует его поощрять, мадемуазель. Уверен, что намерения у вас добрые, но существует порядок вещей. Подобные люди могут забрать себе в голову ненужные идеи, и что тогда будет? Пойдемте, — велел он. — Вопреки вашим словам, мне известно, что ваши родители предпочли бы, чтобы вы тут не бродили в одиночку. Они меня послали вас привести. — Он изогнул руку, предлагая Николь на нее опереться.

Она вежливо отказалась. Это уже третий его визит на неделе, и теперь ее ожидал бесконечный день рассказов о его досточтимом друге и товарище Наполеоне — как долгое путешествие по пыльной безликой дороге.

Для человека, который обычно спешит, он возвращался к дому мучительно медленно, показывая по дороге на дома и магазины, которые ему принадлежали, так, как будто Николь это должно быть интересно.

Проходя мимо чьей-то изгороди, Николь сорвала несколько веточек лаванды. Медленно разлетелись пчелы. Мсье Моэт в свою очередь неловко сорвал пион — больше половины лепестков осыпались — и протянул ей. Она неохотно присоединила его к букету, надеясь, что никто не увидит их с мсье вместе.

— Подобное братание со слугами не подобает вашему положению в обществе. Что подумают люди? Тем более сейчас, когда вы вошли в брачный возраст…

Вокруг Николь смыкалась западня, которую она даже точно назвать затруднялась.

— Вы же хотите замуж? — настойчиво спросил он.

— Если честно, я бы предпочла братание, мсье Моэт.

— Вы еще передумаете. — Он внимательно посмотрел на нее довольно двусмысленным взглядом, словно один его глаз что-то оценивал, а другой о чем-то предупреждал. — Нельзя оставаться одинокой вечно, и мне было бы очень неприятно видеть вас в союзе, вас недостойном. Или хуже того: чтобы вы роняли свою репутацию, разговаривая с уличными мальчишками. Если бы вы согласились, я был бы вам надежной защитой и оплачивал бы любые платья, которые вы захотите, — если они будут должным образом женственны. Ваш отец разрешает вам бегать на свободе, но даже он согласен, что для вас настало время войти в общество. Я мог бы стать вашим учителем, помог бы сгладить ваши острые края, хотя они и очаровательны. Должен заметить, что у вас действительно есть определенные достоинства. И это ваши большие, необычайно светлые глаза, полные жизни. А ваши волосы! Когда на них светит солнце, оно придает им красноватый оттенок, и они сияют, как… как…

Ясно было, что он запутался, поэтому она снова надела шляпку и убрала под нее волосы, чтобы избавить его от необходимости договаривать застрявший комплимент. Как ответить ему вежливо, но так, чтобы не поощрять ухаживания?

— Я настроена сохранить свои острые края, мсье Моэт. Мне нравится это платье — оно легкое, удобное и в нем можно бегать. И должна вам сказать, что изменить меня невозможно: монахини в монастыре доблестно пытались это сделать, но, боюсь, безуспешно.

По его самодовольному виду чувствовалось, что он ждет от нее благодарности за это завуалированное предложение. И, по всей видимости, ее мать и отец знали о его намерениях и не возражали — не сказав ей ни слова.

— Конечно, как диктует традиция, вам нужно какое-то время подумать, — уверенно произнес мсье Моэт.

До дома они дошли в неловком молчании. Хорошо хоть, Ксавье не видел ее унижения — этого она не перенесла бы.

— Я за него не пойду! Ему нужны только ваши виноградники.

— Ты ведешь себя совсем как твой отец, — раздраженно вздохнула мать, — но не забывай, что он — мужчина. К чему все эти разговоры о независимости и деловая оценка предложения? Да за такую партию другие девушки двумя руками ухватились бы!

— Мсье Моэт меня на двадцать лет старше. Он собирается запереть меня в своем огромном доме, чтобы я командовала слугами, одевалась для развлечения его друзей и пыталась произвести впечатление на Наполеона.

— Слишком у тебя много мнений. А они ведут лишь к беспорядкам и гибели. Их выкрикивают на улицах, за них убивают, они побуждают отрекаться от церкви! Мой тебе совет, Барба-Николь, — хотя знаю, ты его не примешь, — держи свои мнения при себе.

Николь возвела глаза к небу. Никто никогда не называл ее полным именем — Барба-Николь, только мать. Да и то, когда всерьез злилась.

Клементина, старшая сестра Николь, усмехнулась.

— А он красивый, хоть волосы у него и седые, — заметила она застенчиво.

У матери даже глаза засветились от желанного признания старшей дочери.

— Вот! Единственный род мнений, который приличествует выражать девушке. Николя, ты можешь внушить своей дочери немного здравого смысла?

Отец понял намек (хотя Николь не сомневалась, что родители оговорили все заранее), кашлянул и произнес:

— Бабушетта, нельзя же тебе вечно здесь оставаться. И ты хочешь свободы. Тебе девятнадцать лет; чтобы получить свободу, женщина должна выйти замуж. Его деньги тебе дадут все, что только душа пожелает.

— И золотую клетку, чтобы всем этим наслаждаться? Не могу я вручить свою жизнь человеку, которому нужна лишь красивая кукла для гостиной!

Отец не сумел сдержать улыбку.

— Николя! Ты ей потакаешь! — возмущенно воскликнула мать.

Николя Понсарден, здоровенный грубый медведь, пробившийся своим трудом промышленник, составил для своей семьи состояние на прядильнях и виноградниках. Он взял дочь за руки со словами:

— Ты должна хотя бы обдумать его предложение, всерьез и беспристрастно, как умеешь только ты. С Моэтом твоя жизнь будет удобной и обеспеченной. Он хороший человек, и это отличная партия. Может быть, тебе трудно в это поверить, но он к тому же к тебе неравнодушен. Это можно даже назвать любовью. Будь практичной. Но окончательный выбор все-таки за тобой.

— Она всегда на все возражает, ей это доставляет удовольствие! —