Наконец дома поселка остались позади. Дорога повернула и устремилась в горы, обходя группу неприступных скал, обрывавшихся в море. Но часть этих скал уже не существовала. Поверхность здесь была выровнена и образовывала несколько террас, на которых был высажен парк. Среди зелени виднелись несколько построек. Это и была вилла «Аркадия».

Машина подъехала к воротам и остановилась. Однако сигналить водитель не стал – он просто ждал. Через минуту створки стали медленно расходиться. Они въехали внутрь и вскоре оказались перед домом. Здесь водитель впервые открыл рот:

– Я вам в ближайшее время не нужен?

– Нет, часа два точно не нужны, – ответил Гуров. – Потом, ближе к вечеру, надо будет вернуться в санаторий.

– Тогда я схожу поем. Потом буду в гараже, – проинформировал его Жилкин.

Гуров вышел и огляделся. Вилла представляла собой трехэтажный, выстроенный в модном псевдоготическом стиле дом, напоминавший средневековый замок. Впрочем, «замок» был тщательно оштукатурен и сверкал новенькими окнами. Слева от него начиналась лужайка, за которой виднелся бассейн, у которого в шезлонге возлежала длинноногая девушка с книжкой в руке.

«Ага, это, как видно, та самая любовница хозяина, о которой говорил капитан», – догадался Гуров.

Справа находился парк, оттуда, из-за деревьев, доносился рокот газонокосилки. «Там, скорее всего, трудится садовник, – продолжал рассуждать Лев. – Тот, у которого, по словам Синичкина, безупречное алиби. Человеку с таким алиби бояться нечего, он может многое рассказать об остальных обитателях виллы. Да и любовница тоже наверняка может кое-что сообщить…»

Однако в первую очередь ему хотелось побеседовать с сестрой убитого. Надо было кого-то спросить, где ее искать. Водитель уже уехал в гараж, так что удобнее всего было спросить у девушки в шезлонге. Лев уже повернулся, чтобы направиться к ней, как дверь дома открылась и оттуда вышел осанистый мужчина лет пятидесяти. Густые усы и уверенная манера держаться придавали ему весьма внушительный вид. Если бы Гуров уже не был знаком с хозяином виллы Кривулиным, он бы решил, что усач и есть хозяин.

– Добрый день! – поздоровался с ним Лев. – Я только что приехал и хотел кое-что узнать.

– Добрый день, уважаемый! – приветствовал его усач. В его речи ощущался мягкий южный акцент. – Вы с Сергеем приехали? Так вы, наверное, полковник из Москвы?

– Да, моя фамилия Гуров, – представился сыщик.

– Очень рад, очень рад! – воскликнул усач. – Очень приятно видеть у нас такого известного человека! Я – здешний управляющий, Чанба моя фамилия, зовут Константин Семенович, но можно просто Костя. А вас, простите, как зовут?

– Лев Иванович.

– Слушаю вас, дорогой Лев Иванович! Что вы хотели узнать? Я все покажу, все расскажу! А может, вы хотите что-нибудь выпить с дороги или поесть? А то время уже к обеду. Сейчас я скажу Леше, он вам накроет…

– Нет, я сюда не есть-пить приехал, – ответил Гуров. – Ваш хозяин Кривулин попросил меня принять участие в расследовании убийства.

– Да, такая беда, такая беда! – сокрушенно покачал головой управляющий. – Петя такой был умный, такой тихий, такой знающий! И кто мог такое удумать – просто ума не приложу! Это кто-то чужой пробрался, у нас такого злодея нет!

– А вот ваш хозяин другого мнения, – заметил сыщик. – Он считает, что убийство мог совершить только человек, живущий на вилле. Кривулин мне говорил, что вилла хорошо охраняется, и посторонний сюда пройти не может.

– Да, это Егор Борисович верно сказал! Никакой злодей к нам не проберется! – заявил управляющий с таким же воодушевлением, с каким только что утверждал, что убийство совершил посторонний.

– Значит, это все-таки кто-то из своих, – заключил Гуров. – Вот я и должен выяснить кто. И для начала мне хотелось бы побеседовать с сестрой убитого. Кажется, ее зовут Настя?

– Да, верно, уважаемый, Настя у нас горничной работает, – сказал Чанба. На этот раз в его голосе звучала искренняя печаль. – Тоже такая тихая, исполнительная, работящая! Они с Петей очень похожи… были. Как она теперь будет жить – ума не приложу! Это такое горе, такое горе! Егор Борисович ее от работы освободил. Сказал: сколько нужно, столько пусть и отдыхает. Только какой же это отдых?

– А где она? – спросил Лев.

– У себя в комнате сидит, – ответил управляющий. – Как Петю увезли, так и сидит. Мне кажется, она даже не ложилась. Я ее завтракать звал – не пошла.

– Проводите меня к ней, – попросил сыщик.

– Идемте, уважаемый, – кивнул Чанба.

Они вошли в дом. Первое, что бросилось Гурову в глаза в просторном холле, – это занавешенное черной материей зеркало на стене. Обитатели виллы показывали, что помнят об убитом. Такой же черный креп был и в гостиной.

Миновав гостиную, управляющий и следовавший за ним Гуров свернули направо. Здесь была еще одна дверь, перед ней они и остановились.

– Вот ее комната, – шепотом проговорил Чанба. – Идите, уважаемый Лев Иванович, побеседуйте с ней. Может, это даже хорошо, что кто-то к ней придет, отвлечет.

Гуров шагнул к двери и постучал. Только потому, что внимательно прислушивался, он различил негромко произнесенное «войдите».

В комнате на стуле возле окна сидела молодая женщина. В руках у нее была губка, какими протирают окна, и она производила впечатление человека, присевшего на минуту передохнуть. Между тем она, скорее всего, сидела на этом стуле уже несколько часов. А может, и весь день.

– Здравствуйте, Настя, – поздоровался Лев. – Я из полиции, меня зовут Лев Иванович Гуров. Ваш хозяин попросил меня принять участие в расследовании гибели вашего брата. Но прежде я хотел бы выразить вам мои соболезнования.

– Да, спасибо, – кивнула женщина. – Меня, правда, уже спрашивали, но я могу и вам рассказать. Садитесь…

Тут она оглянулась, сообразила, что второго стула в комнате нет, и пересела на кровать.

– Я беседовал с капитаном Синичкиным, который ведет это дело, – начал Гуров, – и он сообщил мне, что вы, видимо, были последним человеком, который вчера видел Петра. Вы ведь вчера вечером беседовали?

– Да, там, в парке, – ответила Настя, неопределенно махнув рукой в сторону окна. – Мы каждый вечер подолгу беседовали. Если он с Егором Борисовичем не уезжал, конечно.

– И во сколько вы расстались?

– Десять уже точно было… Я, когда с Петей рассталась, сразу спать пошла. Когда ложилась, посмотрела на часы – было без двадцати одиннадцать. Так что расстались мы, наверное, где-то в десять двадцать.

– Брат говорил вам, зачем собирался идти в кабинет хозяина?

– Да, он сказал, что ему надо какой-то документ в Москву подготовить и отправить. А еще, что он ждет подрядчиков, им нужно деньги отдать.

– Скажите, а Кривулин часто поручал вашему брату передавать деньги?