Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Есть приметы, которым надо доверять, - глубокомысленно изрек Макар. - Если бы папа не забыл ключи, если бы Нюк не нашел их вовремя... Мы могли бы выехать минутой-двумя раньше, и все светофоры горели бы красным светом. Или хотя бы по-разному как-нибудь. Но мы выехали именно тогда, когда... выехали! И направляемся на эту дачу. Значит, это подсказка: дача должна стать нашей. Правда, Соня?
- Правда, - согласилась сестра. - А знаете, о чем я вспомнила? О том, как Пушкин верил в приметы. Например, он всегда поворачивал обратно, если ему дорогу перебегал заяц. Если зайца сравнить с современным светофором, то мы просто обязаны верить в свою судьбу.
Макар даже подмигнул Соне - так обрадовался ее поддержке.
- Считайте, что сравнением с Пушкиным вы меня окончательно убедили, улыбнулась мама. - Остается только следить за дорогой. Правда, я все же надеюсь, что зайцы перед машинами в наше время не бегают.
Дальше ехали молча. То ли удивились тому, что произошло, то ли и правда следили, чтобы на дорогу впереди машины не выбежал заяц.
- Кажется, вот за этой деревней должен быть поворот направо, - наконец проговорил папа.
Мама сверилась по карте и подтвердила его предположение. Дорога стала намного уже и сделалась холмистой. Машина то неслась вниз, то взмывала на вершины холмов, с которых открывался красивый вид. Мама только охала от восхищения. И вот на очередной вершине папа сбавил скорость.
- Смотрите, - показал он вперед. - Наверное, это еще одна хорошая примета.
Над лесом, чуть в стороне от дороги, поднимался в небо большой воздушный шар. Он медленно поворачился, словно давая возможность прочесть слово, начертанное крупными буквами на его покатом боку.
- Кра-со-та! - прочел Макар.
Именно так и было написано - по слогам, через черточки, с восклицательным знаком. Наверное, таким образом люди, поднявшиеся на шаре, хотели выразить окружающему миру свое восхищение.
- Вот и ориентир! - воскликнул папа. - Значит, не заблудились. Действительно, красота. Точнее не скажешь.
За лесом вдруг открылся просторный луг с причудливой излучиной речки. И в самом центре этой излучины, как на полуострове и совсем так, как во сне, который видел под утро Макар, стояли семь аккуратных домиков и, почему-то чуть поодаль от всех, восьмой... Бывают же такие провидческие сны!
Теперь Макар был абсолютно уверен, что они приехали сюда не напрасно.
Уговоры закончились. Никого, впрочем, уговаривать уже и не нужно было. Не только Макар с Соней и Ладошкой, но и мама с папой просто онемели от восторга. Даже Нюк выглядывал из своего домика с невыразимым счастьем на мордочке, и нетерпеливо трогал лапкой прутики своей клетки.
- Хорошо, что хозяев нет, - наконец прошептала мама, когда они вышли из машины и постояли минут пять молча. - Им некогда, и они просто дали ключи, чтобы мы осмотрели дачу сами, - объяснила она. - Увидели бы они, как мы обрадовались, еще передумали бы продавать. Или цену подняли бы...
- Ну вот еще, - не согласился папа. - Скворцы - приличные люди. Наоборот, они сказали, что готовы уступить.
- А у нас что, не хватает денег, чтобы заплатить этим скворцам? дрожащим от волнения голосом спросил Макар. - И почему вы их так называете?
- А как же их называть, если это их фамилия? - засмеялся папа. - И не волнуйся, о цене мы уже договорились. Я вообще не понимаю, как можно торговаться. Это же... обман. Если продавец назначает первоначальную цену, а потом соглашается совсем на другую, значит, вначале он обманывал? Разве не так? Помню, в Турции я так и не купил красивейшее ожерелье... Продавец назначил умопомрачительную цену, я, естественно, не согласился. Но жалко, страшно жалко было, что у меня нет таких денег! Торговец посмотрел на меня внимательно и сократил цену вдвое. Я растерялся. А он, чуть погодя, сбавил цену еще, а потом еще... В результате цена стала меньше той, первоначальной, в десять раз. И у меня вполне хватило бы денег. Но... Я так был зол на этого торговца! Мне почему-то даже смотреть на него было противно. Я думал, что ведь он вначале явно обманывал меня, зная, что называет совершенно несусветную цену. И я не купил ожерелье.
Мама вздохнула. Наверное, она жалела, что ее не было тогда рядом с папой.
- Нет, - продолжил папа. - Скворцы - люди слова. Тем более что мы боимся повышения цены, а не понижения, как в моем турецком случае. Скорее уж Скворцы, как тот торговец, сбавят цену, а не повысят ее. Вот смешное получилось сравнение! В общем, можно считать, что мы сейчас находимся на своей даче. Хотя...
Странный народ эти родители! Если все так хорошо, то какие же могут быть сомнения? Чтобы прекратить все эти "хотя" и "если", Макар просто вырвал у мамы ключ и взлетел на крыльцо. Ступеньки под его ногами приятно скрипнули. Очень даже гостеприимно.
Макар был уверен, что он никогда в жизни не испытывал такого счастья. Осматривать свою дачу! Правда, намного приятнее было бы, если б они построили все это сами... Но, с другой стороны, здесь еще столько предстоит доделать, что переживать не стоит. Вот и лестница в мансарду без перил, и стены голые - между бревен лохмотьями торчит какой-то утеплительный материал. Ни мебели, ни подоконников. Правда, в углу большой комнаты аккуратно сложены ровненькие доски. Из них можно сделать какую хочешь мебель - хоть кровати, хоть тумбочки, хоть этажерки. Правда, Макар никогда не делал подобные вещи, но почему-то был уверен, что это несложно. Тем более, если за дело возьмется папа.
"Глаза боятся, а руки делают", - любил приговаривать папа, когда принимался за какую-нибудь неизвестную прежде работу.
Перестелить, например, линолеум на кухне или поменять раковину в ванной. Правда, мама после такой работы не удерживалась, чтобы не заметить: "Вот-вот, правильная поговорка. Глаза боятся... взглянуть на результаты твоего труда".
Но папа обычно не обращал на такую критику внимания. Потому что получал от работы огромное удовольствие - независимо от результатов.
Вот и сейчас он уже примерял доски к окнам, намечая будущие подоконники, и размечал углы комнаты - наверное, предполагал сделать там полки.
- Мебель будет самодельная, - сказал он. - И кровати, и столы, и стулья. Так приятнее. И красить ничего не будем - пусть пахнет свежим деревом.
Мама нахмурилась. Упустила она все-таки момент, когда надо все объяснить! Когда все всем стало бы понятно и определенно - раз и навсегда. А теперь ее объяснения будут выглядеть как спор с папой.
- Хорошо, - сказала она. - Только в этом году, до зимы, мы просто не успеем ничего сделать своими руками. Хотя бы успеть утеплить домик. А раскладушки и матрацы мы привезем из Москвы. И столик. И стулья.
- И шкафы. И диваны. И гарнитуры.
Папа проворчал эти добавления, передразнивая мамин тон, и все не удержались от смеха.