– А я Лика, – с улыбкой пожала она ему руку. – Папа звал меня Ликой. Я не против, если и ты будешь так называть меня.

– Вот и отлично. А где отец-то?

– Умер. Пять лет назад, – ни с того ни с сего в горле встал противный комок. – С матерью жила и отчимом…

– Жила? А сейчас где? Здесь, что ли? – Он кивнул в сторону ее шалаша.

– Лучше здесь, чем… – Две слезинки все же просочились сквозь ресницы и покатились по щекам, оставляя мокрые дорожки.

– Ну-ну, перестань, – похлопал ее по плечу Григорий. – Вечная проблема отцов и детей. Все утрясется. Не переживай. Мать небось уже в милицию заявила, разыскивая тебя.

– Ага, – хмыкнула Лика, – заявила… Она теперь недели три в запое будет. Нужна я ей…

– А отчим? – осторожно продолжал расспрашивать новый знакомый. – Он что?..

– Отчим получил сегодня бутылкой по голове. Когда я уходила, то в луже валялся.

– Дела… – присвистнул Гриня. – А ты, часом, не убила его?

– Нет. Он меня обматерил, когда я уходила.

– А за что же ты его так? – хитро прищурился Григорий. – Чего не поделили-то?

– Ничего, – отвернулась Лика и принялась ковырять носком туфли рыхлую землю.

– Ладно, Лика, не дуйся, – снова похлопал он ее по плечу. – Не дурак, понял, что этому козлу нужно было. Не переживай, я помогу тебе.

И Гриня действительно ей помог. Более того, он стал ей и отцом, и матерью, и братом, и сестрой.

В шалаше он ее не оставил, а поселил в своем доме, выделив маленькую комнатку с видом на сад.

– Живи, сестренка, сколько хочешь, – вытаскивая с антресолей подушки и одеяло, говорил Григорий. – Заодно за домом присматривать будешь. Без женских рук ветшает он. Делать-то что умеешь?

– Ага, – кивнула она головой. – Я все умею. Стирать, убирать, только вот готовить как-то у меня не получается.

– Ничего, научишься…

Но она так и не научилась. Гриня давился ее кормежкой, ободряюще похлопывал по плечу, но в конце концов от нарядов по кухне освободил.

Школу ей все же пришлось закончить. Узнав, что она за месяц до экзаменов перестала посещать занятия, ее новый друг не на шутку рассердился:

– Ты что, всю жизнь в дурочках собираешься проходить?

– Нет, нет, – лепетала она, – в вечернюю можно потом устроиться.

– К черту!.. – шлепал он ладонью по столу. – Две недели – это не срок, догонишь. Сдашь экзамены, а там посмотрим, что с тобой дальше делать…

Экзамены Лика сдала успешно. Этому способствовало еще и то обстоятельство, что Гриня, узнав об истинной причине ее бунта, накупил ей кучу тряпок. Лика без устали вертелась перед зеркалом, примеряя новые наряды. Щебетала слова благодарности, чем приводила его в замешательство.

– Ладно тебе, сестренка, делов-то… – смущенно прятал он глаза. – Мне это ничего не стоит.

Истинное значение его слов она поняла много позже…

Душным июльским вечером Лика сидела на крыльце, поджидая Гриню, и лениво отмахивалась от надоедливых комаров.

Внезапно внимание ее привлек мужчина, безуспешно пытающийся открыть их калитку.

– Вы кого-то ищете? – подходя поближе, спросила она.

– Да, ищу. А вы кто будете? – приветливо улыбнулся он.

– А вы? – скрестила Лика руки на груди.

– Я родственник Григория, – продолжал он улыбаться. – Кстати, он дома?

– Скоро будет. Что-то он мне не говорил ни о каких родственниках, – происходящее все меньше начинало ей нравиться. – Насколько я знаю, у него никого нет.

– Я его дальний родственник. Очень дальний. – Что-то хищное проскользнуло в его взгляде. – Можно, я его в доме подожду?

Ох, как не хотелось ей впускать этого непрошеного гостя, но напористость мужчины сломила ее осторожность, и Лика приветливо распахнула калитку:

– Проходите. Он скоро будет.

Григорий заявился через два часа, которые и оказались самыми длинными в ее жизни.

Все это время новоявленный «родственник», сидя напротив нее в кухне и злобно шипя, посвящал Лику в подробности темной стороны жизни ее благодетеля.

– Ты влипла в дерьмо, подруга! – убеждал он ее каждые десять минут.

Она молча слушала и не могла поверить, что тот, о ком он ей рассказывает, ее добрый Гриня. Тот, который протянул ей руку помощи в самый тяжелый момент жизни, ничего не потребовав взамен.

– А почему вы мне все это рассказываете? – наконец спросила Лика осипшим от переживания голосом. – Что за интерес у вас?

– О своем интересе я не с тобой буду разговаривать, пигалица!

– Так все-таки зачем? – не унималась она. – Зачем вам было нужно, чтобы я все знала?

– А из вредности, – заухмылялся он. – Подумаешь, добрый какой – пригрел на груди сиротку. А для чего? Для чего, я тебя спрашиваю?

– Не знаю… – пожала она плечами. – Просто так…

– Он ничего просто так не делает! Ничего! – помахал он указательным пальцем перед ее носом. – Какой-то расчет у него есть, это уж точно! Что-то задумал, стервец!

– Сами вы!.. – вскочила Лика со стула. – Вообще вам пора. Гриня задерживается.

– Как же, как же… Понаслышаны мы о его задержках. Ладно, поздно уже. – Мужчина встал и направился к выходу. – Передашь ему, что я был… Хочет жить красиво – пусть платит!

– Кому?!

– Он знает… Умеет делать бабки, пусть делает. Но делиться все-таки нужно, а то… – гость открыл дверь. – И пусть не думает, что его пацанва – это бригада! Сметем в один момент, как котят.

Застыв соляным столбом посреди кухни, Лика прокручивала в уме только что услышанное, прокручивала и не могла поверить.

Конечно, она была не настолько наивна и понимала, что Григорий существует не на скромное жалованье служащего местного Стройтреста, но чтобы такое…

За этими размышлениями и застал ее Гриня.

– Что-то случилось? – с порога спросил он. – Ты чего такая потерянная?

– Гриня… ответь мне, пожалуйста, – зачем я тебе? – сердце гулко бухало в груди. – И еще… на что мы живем?

– Та-а-ак!.. – протянул Григорий, взъерошив волосы. – Кто здесь был? Что он сказал тебе?

– Он сказал, что ты бомбишь фермеров, еще он сказал, что тебе пришла пора поделиться, и еще… – тут она не выдержала и заревела.

– Что еще?! – сильно тряхнув ее за плечи, прикрикнул Гриня. – Отвечай!

– Он сказал, что я тебе нужна для чего-то… Что ты ничего просто так не делаешь…

– Дурочка! – ласково заулыбался Гриня, вытирая слезы с ее лица. – Успокойся! Не собираюсь я тебя использовать. Ты мне сестренку мою покойную напомнила, вот я сердцем к тебе и потянулся.