— Разумеется, — кивнул Данилов. — Я сделаю все, как ты хочешь.

— Мой теперешний муж входит в состав правления крупного авиаконцерна «Анаконда Корпорейшн». Это интернациональный концерн, но большая часть активов находится в банках Южной Америки. Они вложили большие деньги в пассажирский лайнер и рассчитывают, что он будет хорошо продвигаться на рынке.

— Это они? Они собираются взорвать?!

— Ты не мог бы менее ярко выражать свои эмоции? — поморщившись, проговорила Юлия. — Никак не возьмешь в толк, что для меня эта встреча смертельно опасна.

— Ну да, это они, — схватившись за голову, пробормотал Данилов. — Твой муж хочет взорвать наш самолет. И если он узнает, что ты продала его…

— Вот именно. Ты начинаешь делать успехи, — желчно заметила Юлия. — Именно по этой причине ты не должен не только не упоминать моего имени, но даже намекать на мое существование не имеешь права. Если бы я сама пришла в полицию, результат, наверное, был бы весомее, но уже наутро обо мне трубили бы все газеты.

— Я все понял. Я — могила. Рассказывай дальше.

— Я мало знаю, просто слышала краем уха разговор. Мой муж отвечает за маркетинг и безопасность корпорации в широком смысле этого слова, поэтому ему приходится заниматься не вполне христианскими делами… Одним словом, некоему Костелло поручено организовать проникновение на ваш лайнер. Подробностей не знаю. Подслушивала я недолго, элементарный инстинкт самосохранения. По правде говоря, какое-то время я колебалась, не забыть ли мне все это, но, как видишь… Думаю, если ты обратишься в службу безопасности своей делегации, они сообразят, что делать. Только займись этим после восемнадцати часов, ладно?

— Почему после восемнадцати?

— Потому что в этот час я с мужем вылетаю в Южную Америку.

— Боже! Ты собираешься и дальше жить с этим чудовищем? — невольно вырвалось у Данилова.

— Он не большее чудовище, чем любой другой, — холодно посмотрела на него Юлия. — Но зато у него много денег. И у него великолепная вилла на берегу океана. С балкона видно, как в багровые волны садится утомленное солнце. Естественно, теперь это и моя вилла.

— Поздравляю, — буркнул Данилов. — Догадываюсь, что в гости меня не пригласят.

— Правильно догадываешься, — усмехнулась она и поднялась со стула. — Мне пора. Выйдешь через пять минут после меня. И будь очень внимателен, когда пойдешь к своим. Забудь про меня, ладно?

Данилов кивнул. Юлия наклонилась и легко поцеловала его в щеку. Прохладный аромат духов скользнул ему в ноздри.

— Но если все так, если инстинкт, если вилла, то… то почему ты решила обо всем рассказать? — почти жалобно спросил Данилов.

— Ну, так я все же русская, милый! — улыбнулась она, повернулась на каблуках и пошла к выходу.

Несмотря на мешковатый костюм, походка у нее оставалась грациозной, как и прежде.

Данилов махнул ослабевшей рукой официанту и попросил:

— Будьте добры, двойной коньяк!

Обратный путь Данилов проделал как в тумане. Он никак не мог прийти в себя. Ничего себе, командировочка получается! Наверное, еще вчера подобное ему и в страшном сне не могло присниться. Таинственное письмо, бар для геев, старая любовь и сногсшибательная новость, от которой по спине бежали мурашки. Какие-то негодяи собираются взорвать самолет! Тот самый, на который возлагается столько надежд, в который вложен труд тысяч людей, который стал уже символом скорого триумфа! А он даже распорядиться этой информацией в полной мере не может. То есть может, конечно, но не сделает этого ни при каких обстоятельствах. Даже если его будут поджаривать на медленном огне, он не назовет имени Юлии. Она недвусмысленно дала понять, что жизнь ее в опасности. Назвать ее — значит убить. И как с этим жить дальше? Да и что даст спецслужбам ее имя? Вечером она улетит вместе с подлюгой-мужем на другой конец света, доказательств никаких, а тогда какой толк от ее имени? Данилов решил, что доложит в службу безопасности о готовящемся теракте, но источник не назовет. Источник останется анонимным.

До отеля от станции метро нужно было пройти два тихих квартала, и Данилов был рад остаться на некоторое время в одиночестве, вырваться из пестрой гомонящей толпы, в которой ни один человек не мог посочувствовать ему и помочь. Он впервые подумал о том, что стареет. Раньше подобное приключение заставило бы его двигаться, действовать, выплескивать энергию направо и налево, прошибать любые барьеры, а теперь хотелось одного — бросить все и оказаться дома, в тихой холостяцкой квартире перед включенным телевизором. Насколько комфортнее узнавать обо всех подобных злодеяниях из выпуска новостей. Личное участие в них казалось сейчас ему абсолютно лишним. Но делать нечего — он должен донести полученную информацию до компетентных людей. К начальнику группы «Экстра-Джет», конечно, не пробиться, как и к руководителю делегации. Придется ограничиться службой безопасности. Данилов надеялся, что его сообщение произведет на силовиков должное впечатление. Слишком высоки ставки, да и для чего существует служба безопасности, как не предупреждать малейшую опасность?

Уже подходя к отелю, он вдруг сообразил, что за ним довольно уже долго движется один и тот же человек — мужчина лет тридцати пяти, с явной примесью южной, скорее всего, арабской крови, высокий, статный, одетый в щегольской костюм песочного цвета, без галстука, коротко стриженный и чем-то отдаленно напоминающий покойного Фредди Меркьюри. Как давно он идет следом за ним, Данилов сказать не мог, но отчего-то в душе появилось тревожное чувство. Он остановился и довольно бесцеремонно уставился на незнакомца. Тот тоже немедленно остановился, достал из кармана пачку, вытряхнул из нее длинную темно-коричневую сигарету и стал неторопливо закуривать, не глядя в сторону Данилова. На смуглом лице его было написано полнейшее равнодушие.

Такое поведение окончательно насторожило Данилова. Он был достаточно знаком с местными нравами, и подчеркнутое равнодушие этого человека наводило на размышления.

Первой его мыслью было пройти мимо отеля и попробовать оторваться от преследователя. Но потом Данилов решил, что слишком устал, чтобы заниматься подобными глупостями, тем более что выяснить его местонахождение при желании не составит никакого труда, что блестяще уже доказала Юлия.

Он вошел в гостиницу, а мулат, покуривая сигарету, небрежной походкой прошествовал мимо, не удостоив его даже взглядом. Данилов пожал плечами, спросил у портье ключ и поднялся к себе в номер. Кажется, он действительно начинает видеть призраков. Пуганая ворона куста боится. Юлия ведь говорила о том, что об их встрече не знает ни одна живая душа.

Он послонялся по номеру, посидел в кресле, вышел на балкон, снова вернулся, не находя себе места. А время словно застыло, и до восемнадцати часов было так же далеко, как до Южной Америки. Тогда он решил скоротать время в баре отеля. Можно было бы сходить куда-нибудь пообедать, но у него совершенно пропал аппетит. Он понимал, что ведет себя неправильно, но ничего поделать с собой не мог. В баре Данилов пробыл не меньше часа и вышел оттуда слегка навеселе. Поэтому сначала его не слишком смутило небольшое происшествие, о котором ему с крайне виноватым видом сообщил портье.