– Ладно, – сказал Алешка, вставая из-за стола, – вы тут погордитесь друг другом, а нам пора в нашу любимую школу.

– Кроссовки захвати, – напомнила ему вслед мама.

– Обязательно, – заорал Алешка из прихожей, заталкивая кроссовки подальше под тумбочку. Никак он с ними не расстанется.

Когда мы пришли в школу, Семен Михалыч участливо нас поприветствовал и спросил Алешку:

– Как у вашей мамы уши?

– Довольно чистые, – машинально ответил Алешка, позабыв о мамином «больном» ухе.

– А у папы зуб? – ехидно усмехнулся директор.

– Поправился, – сказал я.

– Ну-ну, – Семен Михалыч покачал головой. – Я проверю. Сегодня вечером.

До вечера еще далеко, что-нибудь придумаем. А вот что нам делать после уроков, мы уже знали. Поедем вымогателей от Аркашиного дома отпугивать.

Дядя Каша жил недалеко от нас, на окраине Москвы, где кончался город и начиналась природа, в большом новом доме (этажей в сто), окруженном железной оградой со шлагбаумом. Возле шлагбаума стояла веселенькая будочка, где нес свою вахту мрачный охранник в черной форме. Вооруженный до зубов пистолетом, наручниками, баллончиком и дубинкой. Он был очень вежлив с жильцами и очень груб с посторонними. Особенно с теми, которые не подъезжали к дому на клевых тачках, а подходили к нему пешком. Как мы с Алешкой.

Мы походили вокруг ограды – никаких в ней дырок, кроме «глазков» видеонаблюдения, не обнаружили и остановились у шлагбаума.

– Эй! – крикнул Алешка. – Нам к нашему дяде надо!

Охранник вышел из будочки, смерил Алешку взглядом и, коротко отозвавшись: «Иди отсюда!» – снова скрылся в будке.

Да, эту крепость нашими силами не взять. Я так и сказал Алешке. Он пожал плечами:

– Возьмем хитростью.

Через пару дней мы снова вертелись вокруг Аркашиного дома. Он, кстати, назывался почему-то «Парус». Наверное, потому что в самом деле немного походил на надутый сильным ветром парус, из бетона. Стены у него были не плоские, как положено, а какие-то кривые: одна выпуклая, а другая вогнутая. Наветренная и подветренная.

Лешка посмотрел на этот «Парус», задрав голову, и пробормотал:

– Парус… Это, Дим, не парус, а какой-то надутый великан.

Лешка точно сказал. Этот странный дом будто гордился перед нормальными домами, что он сам не такой же нормальный. Будто изо всех сил выпятил брюхо: вот, мол, я какой, а вы все не такие!

– Дим, а внутри у него стены тоже кривые? Наветренные и подветренные? Как же они там мебель вешают? Мебель у них тоже кривая? Наветренная и подветренная?

– А я откуда знаю?

– Пойдем, у охранника спросим.

– А он откуда знает? Он в своей будке торчит, его внутрь не пускают.

Алешка взглянул на меня так, что я сразу понял: его нисколько не интересуют выпукло-вогнутые стены. Во всяком случае – не снаружи. В этом доме, как и во всей этой истории, Алешку гораздо раньше, чем меня, заинтересовало что-то другое. И это другое, таинственное и опасное, скрывалось в пузатом доме. Потому Алешка так и рвался туда. Он будто чувствовал, где скрывается тайна и где находится что-то, что поможет ее раскрыть.

Тут как раз к «Парусу» подъехала красивая машина, разрисованная по бортам розовыми леопардами в зеленых пятнах. Охранник мгновенно поднял шлагбаум, вышел из будки и вытянулся как стойкий оловянный солдатик. Только на двух ногах. Зато лицо у него при этом было по-настоящему оловянным.

Машина въехала на территорию «Паруса», шлагбаум опустился. И поскольку охранник был не тот, что в прошлый раз, Алешка сделал еще одну попытку.

– Дядь, – сказал он, – а нам туда надо. Нас в гости позвали.

– Кто? Фамилия? Квартира?

– Дядя Каша позвал. А фамилию я не помню.

– Вспомнишь – придешь. – И охранник повернулся к нам своей оловянной спиной.

– Дядь, – сказал в эту спину Алешка, – а в квартирах стены тоже кривые?

Этот охранник был гораздо вежливей того: ни слова не говоря, он просто скрылся в своей будке.

Мы еще немного потоптались возле шлагбаума, но ничего интересного и полезного так и не получили. Всего-то: приехала еще одна разрисованная машина, да из одного подъезда вышел пацан (постарше Алешки, помладше меня) с какой-то не очень молодой женщиной. Но это были явно не жильцы «Паруса». Наверное, какая-нибудь уборщица со своим сыном, одеты они были довольно просто и, я бы сказал, не по-московски.

Но охранник их знал: вытягиваться перед ними не стал, но выпустил беспрепятственно. Женщина на нас внимания не обратила, а пацан скорчил рожу и надул под носом пузырь жвачки. Пузырь лопнул и повис у него на носу.

– Ах, как он нас удивил! – хихикнул Алешка. – Какой способный мальчик.

«Способный мальчик» обернулся и опять состроил рожу. Еще глупее первой.

Алешка ответил ему тем же. Только с б́ольшим артистизмом. А потом сказал мне:

– Дим, давай еще поболтаемся вокруг дома. Может, все-таки какую-нибудь дырку в заборе найдем. Или сами проделаем.

Как бы в нас самих тут дырок не проделали. Охрана тут крутая.

Но мы все-таки еще раз обошли территорию «Паруса» вдоль всего забора. Дырок в нем так и не нашли, а проделать их можно было только газосваркой. Или гранатой. Ни того, ни другого мы не имели. «Парус» был надежно защищен от нашего вторжения. Да еще и наябедничал. Правда, мы об этом узнали только вечером. Когда папа пришел с работы.

– У тебя очень непослушные дети, – сказал он маме за ужином.

– А у тебя? – спросила мама.

– Бандюги! Я сегодня просматривал записи с камер наблюдения Аркашиного дома…

– И что?

– Подозрительных лиц не замечено. Кроме двух личностей. Одна лет пятнадцати, другая примерно десяти. Делали попытки незаконно проникнуть на охраняемую территорию. Пытались подкупить охранника.

– Интересно чем?

– Личным обаянием.

В общем, нам не так чтобы уж очень попало, но мы поняли, что за Аркашину проблему папины сотрудники взялись серьезно. Папа даже без всякой конспирации сказал, что завтра состоится передача денег.

– И знаешь, где? – спросил он маму.

– У нас на кухне? – мама улыбнулась.

– Почти. На школьном стадионе.

– Класс! – Алешка аж подпрыгнул. – А когда?

– Посмотреть хочешь? Все равно не увидишь. Они все хорошо продумали.

– А как? Ну, пап… Расскажи, а? Мы никому не скажем.

И что удивительно – папа рассказал. Мне это даже показалось не столько удивительным, сколько подозрительным.