зла и собиралась нарисовать плакат о безнравственных предпринимателях, использующих детский труд, и выйти на одиночную демонстрацию. На следующий день деньги пришли на счет.

Так ее первая подработка завершилась всего через три дня. Она решила найти нормальное место и поработать как следует до окончания зимних каникул.

Вторым местом подработки Онджо стал вьетнамский ресторанчик. Они гуляли вместе с Нанджу в центре, когда увидели на одной двери объявление о наборе персонала. Подруги зашли внутрь вместе, но менеджер обратила внимание только на Онджо и предложила ей заполнить документы. Онджо казалось, что она справится с любой работой и любым начальником, если только он не будет как тот ужасный человек из булочной. Нанджу надулась и сказала Онджо не соглашаться: здешняя начальница, которая судит людей по внешности, вряд ли сильно отличается от предыдущего хозяина. Нанджу была очень обижена. Но у Онджо осталось приятное впечатление от менеджера. Она не казалась жадной и прижимистой и, скорее всего, не обманывала посетителей. Онджо сказала об этом подруге, но Нанджу упрямо помотала головой и заявила, что менеджер вела себя невежливо. Подруга посоветовала Онджо не принимать поспешных решений, чтобы снова не попасть в неприятную ситуацию.

Ресторанчик был довольно большой, и в нем работало несколько школьников и студентов. Тут у Онджо впервые в жизни пошла кровь из носа. Это случилось на третий день. Онджо усердно натирала покрытые белой пеной стаканы. Она отряхнула руку от мыла и вытерла нос. Кровь текла из обеих ноздрей. На кухне было невыносимо жарко, музыка била по ушам, а голоса посетителей смешивались в монотонный гул. И посреди всего этого вдруг кровь. Очень не вовремя.

– Эй, Онджо! У тебя кровь из носа идет! – сказала менеджер, которая как раз зашла на кухню с грязными тарелками.

Онджо вздрогнула, отвернулась и снова вытерла нос. Она быстро схватила салфетки, заткнула ноздри и снова опустила руки в раковину.

– Вот я знала, что так и будет, когда ты решила выйти на работу на все выходные. Знаешь, сколько школьников хотели к нам устроиться? А я выбрала тебя. Сказать почему? Я же видела, что ты слабенькая, три тарелки – и те еле удержишь. Но у тебя в глазах была сила, какое-то упорство. Но, вероятно, я ошиблась. Как же мне с тобой работать, если ты тут кровью из носа будешь все заливать? Так проблем не оберешься, – продолжала начальница, стоя за ее спиной.

«Черт, надо же было именно сейчас попасться ей на глаза».

Онджо перестала хмуриться и с улыбкой повернулась к менеджеру:

– Со мной все в порядке, я просто пока привыкаю. У меня первый раз в жизни пошла кровь из носа, честно. Уже почти перестала.

Менеджер взяла полотенце, смочила его в воде и протерла кровь, которая засохла на лице Онджо.

Другая официантка, легко скользящая между залом и кухней с горой тарелок в одной руке, шутливо сказала менеджеру:

– Мы все видим! Онджо – ваша любимица!

Все, кто здесь работал, были очень хорошими. Менеджер и хозяйка тоже по-доброму относились к работникам и постоянно угощали их сладостями. В этом ресторанчике царила прекрасная атмосфера и все обращались друг с другом по-человечески. Все было отлично – проблема заключалась в другом. Работа требовала огромной выносливости. Кровь из носа так и продолжала идти, и однажды Онджо потеряла сознание из-за анемии. Ей пришлось уволиться.

Несколько дней она лежала в кровати под капельницей.

Сидя рядом с дочерью, упавшей в обморок из-за переутомления, мама не ворчала, а даже немного радовалась:

– Онджо, тебе не обязательно работать. Лучше бы ты тратила это время на учебу или чтение. Когда ты захотела устроиться куда-нибудь, я не стала тебя останавливать. Мне казалось, это хороший способ познать мир. Но теперь точно можно сказать, что ты прошла огонь, воду и медные трубы. – Она рассмеялась.

– Ну мам! Это уже слишком!

Мама перестала смеяться и продолжила:

– Тебе просто с самого начала не повезло с местом, но это и к лучшему. И булочная, и вьетнамский ресторан – прекрасный опыт, на самом деле. Принцесса, в этом мире ничего не дается просто так. Если есть хорошая сторона, обязательно будет и плохая. Не бывает всего и сразу – вот что я хочу тебе сказать. Чем-то постоянно приходится жертвовать: всегда есть как положительные, так и отрицательные моменты. Что-то будет даваться тебе тяжело, но в то же время приносить радость.

– Согласна, мам, – кивнула Онджо.

Мама погладила ее по макушке и снова засмеялась:

– Придется тебя теперь долго поить укрепляющими настойками, много же у тебя крови из носа вылилось. Ну-ка, расскажи маме. Как твои ощущения от всех этих приключений на каникулах?

– Ну мам, мне не до шуток! Знаешь, как я разочаровалась в себе? Я такая слабачка! Мне точно надо заняться спортом, чтобы чего-то добиться в будущем! А еще я задумалась о времени. У школьников же почасовая ставка. Теперь я понимаю, что деньги зависят от времени. А самое главное – от того, сколько человек получает за свое время, зависят его статус и положение. Вот!

– Например? – спросила мама, продолжая улыбаться.

Онджо почесала голову, застенчиво улыбнулась и ответила:

– Мм… Вот такие школьники, как я, получают четыре тысячи триста восемьдесят вон[7] в час, верно? А ребята постарше, которые работали дольше, имеют в два раза больше. Зарплату менеджера я не спрашивала, но, наверное, они получают еще раза в два больше. Тогда явно есть люди, которые получают в час двадцать-тридцать тысяч вон, а может, и еще больше. И я подумала, что если узнать, сколько человек получает в час, то можно понять, кем он работает. А еще думаю, что, зная, как быстро человек двигается, можно догадаться, чем он занимается. Я просто поразмышляла о времени и скорости.

– Ух ты, ничего себе! А моя доченька выросла. Уже и о таком думаешь! Значит, теперь ты поняла, откуда взялось выражение «Время – золото»?

Мама ласково погладила Онджо по руке, в которую была вставлена игла от капельницы. От маминой ладони, как всегда, исходила волна тепла.

– Ага. Раньше я думала о времени абстрактно, а тут впервые испытала его значимость на собственной шкуре. Мое время превращается в деньги. Мам, я токпокки хочу! Сделаешь? И чтобы поострее?

У Онджо уже потекли слюнки. Она всегда хотела поесть остренького, когда чувствовала слабость. Этим Онджо тоже пошла в папу.

– Вы, должно быть, очень утомились, ваше высочество! – засмеялась мама.

Мама легко поднялась с кровати. Она уже воодушевилась. Если сказать маме, что ее кимпаб самый вкусный или что ее еда самая лучшая, она подскочит среди ночи и устремится на кухню. Мама остановилась в дверях и обернулась:

– Кстати, Онджо. Знаешь, говорят, что время не так неумолимо, как нам кажется. И что время действительно золото. Но подумай еще вот над чем: насколько эти слова могут быть жестокими?

Мама вышла и закрыла за собой дверь. Жестокими? Онджо понятия не имела, что это может значить. Но мамины слова отдавались эхом в ее голове, словно их выкрикнули в пещере.

Так и пришел конец подработкам. Онджо немного переживала, что останавливается всего лишь после двух неудачных попыток, но для нее этот опыт и так оказался невероятно труден. К тому же вокруг все постоянно говорили, что детям в выпускных классах не до работы, им бы лучше готовиться к экзаменам. Онджо и сама понимала, что школьники напоминают лошадей на скачках: пусть даже не смотрят по сторонам, а мчатся только вперед во весь опор. Но она не желала превращаться в скаковую лошадь или робота. И вообще ей хотелось бы для начала узнать, зачем бежать, и потом уж решить, стоит ли побеждать в этих скачках или нет.

В какой-то момент Онджо задумалась: «Если время можно превратить в деньги, сколько же удастся заработать, если продавать само время?» Она поняла, что абстрактная концепция времени может быть очень даже материальной. Вместо того чтобы зависеть от почасовой ставки в одном месте, можно выбирать работу самой и получать за это больше денег. К тому же перспектива быть самой себе хозяйкой, не подчиняясь чужим приказам, казалась ей крайне привлекательной.

«Много ли людей готовы покупать время? У каждого человека свое время, а у этого времени столько же обликов, сколько самих людей. Значит, время, с которым мне предстоит столкнуться, будет таким же многоликим и разнообразным, как его обладатели. Продавать время…» – От одной мысли об этом по телу пробежали приятные мурашки. В голове Онджо тут же выстроились и распались сотни идей. Она несколько раз построила и разрушила в голове целую Великую Китайскую стену времени.

Онджо зажгла палочку с благовонием