– Идет, я согласен.

– Вы получите две тысячи долларов плюс деньги на служебные расходы. Я имею в виду проезд по железной дороге…

– В «СВ», – вставил Талдыкин.

– В плацкартном вагоне, – твердо поправил Блинов. – Там вы не будете привлекать к себе внимания. Далее: расходы за проживание на частном секторе. За питание, исходя из расценок столовых. И конечно, стоимость кассеты.

Талдыкин уже не возражал, соглашался, молча кивая.

– Вот ее фотография, – продолжал Блинов, протянув Талдыкину конверт. – Не надо открывать, рассмотрите дома… Зовут Элла. Элла Борисовна. Сегодня утром она вылетела в Адлер. Возможно, она встретится с дочерью, но этого я не гарантирую. На всякий случай запомните: дочь зовут Мариной, она неделю отдыхает в доме художников. Номера ее комнаты я не знаю, но телефон есть. Один – две двойки – шестьдесят… Вы запоминаете?

– Какой разговор!

– Вы отчетливо представляете, что от вас требуется?

– Я должен зафиксировать на видеопленку факт супружеской измены, совершенной вашей женой.

Блинов отвернулся, протер рукой запотевшее окно и посмотрел на мокрый сквер. Из уст постороннего человека слова «супружеская измена, совершенная вашей женой», прозвучали дико. Он почувствовал, как вдруг запылало лицо. Вот так печально заканчивается история любви. Разве мог он предположить двадцать лет назад, что опустится до такой нечистоплотной слежки? Мог ли подумать, что будет собирать компромат на свою жену Эллу, на ту самую, которую, обезумев, целовал на студенческой свадьбе в общежитии… Доски вместо скамеек, сдвинутые столы, покрытые вместо скатерти простынями, рыбные консервы, плавленые сырки, пирожки с мясом, «Докторская» колбаса, морская капуста, водка и тосты, тосты, тосты. Им все завидовали, до хрипоты кричали «горько», желали вечной любви и счастья. И он целовал ее мокрые от шампанского губы, и ему казалось, что по-другому просто быть не может, что этого счастья у него, как воды в море – черпай ведрами, не вычерпаешь… И куда все ушло? Чем, каким суховеем начисто сметено с души? Почему случилось то, что тогда казалось невероятным? Позже понял: никуда ничто не уходит, ничто из ничего не берется. Просто он женился на измене, только по своей наивности до поры до времени не знал об этом. Он целовал измену и еще не ощущал ее вкуса. Она была зародышем, непроклюнувшимся семенем. А потом взошла, окрепла, распустила шипы, раскрыла омерзительный цветок, источая холод, равнодушие, тайны, ложь… Он пытался смириться с этим – десятки тысяч семей живут так, – но не смог вынести своего бессилия. Она ему лгала, глядя на него своими изумительными глазами, и он знал, что она лжет, что обкрадывает его, но доказать этого не мог. И именно эта ее безнаказанность за грех более всего мучила его.

– Да, вы все правильно поняли, – ответил Блинов глухим голосом. – Надеюсь, вы в курсе, что подобная слежка преследуется законом?

– У меня такие заказы уже были, – заверил Талдыкин, заталкивая в карман фотографию и свое удостоверение. – Не переживайте, клиенты остались довольны. Никто ничего не узнал.

«Интересно, а чем именно клиенты остались довольны? – мысленно усмехнулся Блинов. – Качеством видеозаписи? Или способами, которыми супружеская измена осуществлялась?»

Славка, напарник Геры, сутулый, высохший, как вобла, с неряшливыми космами, что делало его похожим на средневекового ученого, с поломанным, как у старой пилы, передним зубом, на костре готовил в казане плов. Готовить он умел и любил, куховарил при любом удобном случае, и оставалось только недоумевать, почему он не полнел, оставаясь прекрасным наглядным пособием для остеологов.

Гера запер за собой калитку на большой амбарный замок, следуя правилу, которое установили живущие на территории отряда спасатели (позже десяти вечера только через забор), завел велосипед под навес и подошел к костру. Славка, приподняв крышку, высыпал в казанок нарезанную соломкой морковь. Масло шипело и брызгалось. До головокружения вкусно пахло жареными бараньими ребрами.

– Ну? – спросил он, помешивая большой деревянной ложкой, напоминающей весло. – Поймал кого-нибудь?

По обыкновению, Славка говорил о клиентах, как рыбаки о рыбе. Гера не спешил с ответом. Сразу и коротко о странной клиентке не расскажешь. Директор агентства Микитович, если узнает про столь щедрые чаевые, по головке не погладит. Вывернет карманы вместе с кишками. Был уже прецедент…

Гера сел на складной стульчик и уставился в огонь.

– Чего выключился? – напомнил о своем вопросе Славка.

Гера смотрел на его босые ноги, огромные ноги, какие впору было сравнивать с ластами. Из этого парня получился бы отличный подводный пловец. Но и скалолазом Славка был от бога. Как-то они с ребятами засняли на видео, как Славка лазает по скальному потолку, словно муха, ногами вверх – без крючьев и веревок! Потом эту пленку отправили на местное телевидение, в программу «Твои возможности, человек». Сюжет попал в эфир, Славку вызвали в студию, подарили фотоаппарат и еще денег дали. Но с деньгами ему пришлось расстаться. Микитовича вдруг стала душить жаба, он заявил, что, коль Славка работает в «Экстремтуре», следовательно, все его способности и возможности принадлежат агентству, в том числе и авторское право на пленку.

Впрочем, Славке можно доверять.

– Как ты думаешь, – спросил Гера, – если клиент сам предлагает за восхождение шестьсот баксов, что это может значить?

– Ась? – скептически спросил Славка. Он повернулся к Гере лицом и стал вытирать руки тряпкой. – Сколько? Шестьсот? За одно восхождение?

– Да. Только за одно восхождение.

– Такого быть не может.

Гера не считал, что Славка отличается выдающимся умом и оригинальным мышлением. Наделив его отменными физическими данными, природа на уме отдыхала. И все же его мнение по самым разным вопросам, от отношений с женщинами до способов сбережения денег, вызывало любопытство. Проверенный путь – выслушать Славку и поступить наоборот.

– Такого просто быть не может, – повторил Славка, кидая тряпку на крышку казана и доставая откуда-то из темноты бутылку портвейна.

– Она уже дала мне триста долларов, – ответил Гера спокойно и почти равнодушно. Какой смысл было доказывать свершившийся факт? – А завтра обещала дать еще столько же.

Славка принялся расшевеливать кочергой угли. Акация, отбрасывающая теплую тень от большой неоновой лампы, закачалась над ними, раздался дикий вопль котов, и на землю посыпались круглые пожухлые листочки, похожие на конфетти.

– Я не понимаю, – нарушил молчание Славка, – зачем клиенту платить шестьсот, если можно заплатить по тарифу шестьдесят?

– И я не понимаю.

– Но деньги все-таки взял?

– Да, бес попутал… Они как-то сами собой оказались у меня в руке.

– Оказались так оказались, – легкомысленно решил Славка. – Ну, что ты таешь, как свеча перед иконой? Тебя погубит собственная совесть… Ну-ка, дай взглянуть!