class="p1">Тихо дверь отворилась и «смотритель товара» ворвался в эту атмосферу. Глаза обратились сначала к макушке девушки, которая до сих была обращена к цветам, затем скользнули вдоль тёмных волос, стянутых в тугую косу. Следом внимание переманили юношеские плечики, пока изумруды не нашли осиновую талию и упругую попку, которая только сильнее выделялась, когда носочки вытягивались полностью.

Перед ним стояла ошибка этого похотливого мира, ошибка в системе принятия девушек на работу. И он готов был сделать шаг обратно, исчезнуть, остаться незамеченным, но ноги приросли к земле. Его испугала не её юность, не её невинный вид, не отсутствие желания, а боязнь сделать больно.

Вот тогда Гарольд сделал шаг внутрь и тихо закрыл дверь за собой, позабыв о Мисс Сеймур, о Марте и всех проблемах прошедшего дня. Серые глаза, заметив движение где-то неподалёку, быстро скользнули на гостя, рот в страхе приоткрылся, чтобы скорее схватить порцию кислорода. Тело парализовало. Лёгкие наполнились свинцом. Руки обмякли. Ну а бутылка с грохотом упала на пол.

Комментарий к Офелия

Вы также можете подписаться на меня в Wattpad, там больше моих историй!

https://www.wattpad.com/user/Lion_official

Ночные монстры

В комнате, пропахшей развратом и похотью, сейчас восстановился баланс молчания и успокоения, пока двое людей смотрели друг на друга. В его глазах было полное осознание происходящего, но никакого явного, откровенного интереса к особе, стоящей перед ним. В юношеский чертах девушки выделялась овальная форма лица, но особое внимание привлекали большие, серые глаза с длинными ресницами, они сейчас ярче обычного отливали голубым. Было в них что-то леденящее, но при этом такое мутное, что при первом зрительном контакте тут же хотелось отвести взгляд в сторону. Одна бровь вздрогнула, слегка поднялась вверх и тут же успокоилась, стараясь не выдавать откровенный страх хозяйки. Но Гарри моментально отмёл её пухлые, плотно сжатые губы, удивлённое, непонимающее выражение лица в сторону, сфокусировавшись беспричинно на одной единственной тёмной, смоляной пряди, которая то опускалась, то поднималась от каждого нервного вздоха девушки.

Он не удивлялся толком ничему в то время, как она буквально была в бешенстве от того, что перед ней не толстопузый, отвратительный и вредный мужик. Хотя как можно определить характер человека, впервые увидев его? Никак. Стоящий перед ней мужчина не выражал толком ничего на лице, не выпускал любого вида флюиды, чтобы хоть намёк дать, кем является. А так..? Нельзя повесить клеймо «подонка». Нельзя сказать, какой он хороший. Он просто стоит. И он же запрещает ей додумывать.

Коса тяжелит голову, но Тереза противится гравитации и продолжает стоять прямо. Только руки всё равно тянутся к груди, неприкрытой ничем, кроме полупрозрачной ткани бюстгальтера. И вновь знакомое стеснение проявляет себя, как только девушка накрывает рукой свою грудь, сжимает её неловко, теряясь в мыслях. Но на деле мысль-то одна. Что надо делать дальше? Её прерогатива сделать всё, чтобы понравится, — это, убрав все чувства, говорит разум. А сердце и душа не смирились с тем бедственным положением, из-за которого она оказалась здесь. Вот снова: только Тереза подумала о причинах появления этого грязного места в своей жизни, нога сама сделала шаг вперёд. Она устремилась к опасности, к нему, одетому в самые обычные спортивные штаны и толстовку, но в этой простоте скрывалась любовь к минимализму.

— Как тебя зовут? — он грубо оторвал её от раздумий, от своих мыслей, ворвавшись своим таким неуместным вопросом.

— Офелия, — не забыв о сохранении личного багажа за плечами, девушка выдавила вычурное имя и тут же сжалась сильнее.

Тёмно-зелёные глаза непростительно скользнули вдоль её тела, и было что-то расчётливое в его взгляде. Расчёт и понимание явно выделялись, а интереса… Так и не было.

— Сомневаюсь, что тебя в жизни так зовут, — Гарри прячет в карманах спортивных штанов руки и расправляет плечи, — Какое твоё настоящее имя?

Знакомый со здешними правилами, знающий, что Марта далеко не Марта, а обычная Джейн, он загоняет испуганную, застенчивую девушку в тупик. В тупик, где моментально рождается глупая затея: приступить к самому главному, чтобы избежать лишний трёп, лишние действия языка.

— Офелия, — вторит девушка, делая второй и третий шаг вперёд. В ней сейчас кричит отчаяние, за управлением которым стоит нужда в деньгах, хотя внешний вид «клиента» не внушает и мысли, что у него за душой есть даже цент.

Не поколебавшись, не дрогнув, не произнеся и слова, мужчина продолжает глядеть на неё бесстрастно. Нет ни отвращения, ни желания, кроме одного: узнать имя. Настоящее. А не то, чем её наградили здесь, как и всех остальных.

— Тогда буду звать тебя Кейт. Оно больше похоже на что-то настоящее, — в голосе проскальзывает ирония и даже насмешка, и они моментально отзываются в животе у девушки, — Или ты скажешь своё настоящее, или ты — Кейт.

Встретившись с его довольно скверным характером, обычно никто не желает повторять эту ошибку снова, и Тереза не становится исключением. Она, приняв колкость, отворачивает голову, отводит взгляд от безразличного лица мужчины. Неприятен. Груб. И не воспитан. А! Ещё, вдобавок, самовлюблён.

— Кейт, — вроде покорно склонив голову перед судьбой нового имени, девушка убирает прядь с лица, которая до сих пор ему не давала покоя, — Офелия. Без разницы.

Вроде бы почувствовав привкус победы, привкус покорности, свойственной всем девушка здесь, Гарри тут же встретился с ответной колкостью, замаскированной такой, спокойной. Это раздражает. И всё вновь скрывается за его безразличным выражением лица. Лишь только брови мимолётно дрогнули от удивления.

— Хорошо, Зои, ляг на кровать. — слетает новое выдуманное имя, и её охватывает страх. Нет, не перед его острым языком, слова сошедшие с которого так легко раздражают, лишь только одна причина: он пришёл сюда получить своё, значит, придётся отдать. Но ни ночь, прошедшая с осознанием происходящего, ни затем целых полдня в школе, не помогли ей собраться с мыслями. Легче всего отключить чувства, забить на голос совести, который пока всего лишь шепчет об ошибке.

И в этот момент X, когда должно всё начаться, где её «взрослая жизнь» полетит в тартарары, Теа думает об одном. Точнее завидует, что у него есть спортивные штаны, в карманах которых можно спрятать руки. Они так ей сейчас мешают. Нервно улыбнувшись явно глупой мысли, она всё же, решив быть крайне послушной, разворачивается и глухо ступает к кровати, отвращение к которой не передать. Никто здесь особо не парится о чистоте комнат, что легко сказать о стойком запахе сырости, парочке засохших цветов в горшках, пожелтевших стенах. А что уж говорить о кровати? Тереза лишь