— Что произошло, Артём?

— Всё нормально, — процедил он, обошел растерянную Римму Артуровну, скрылся в своей комнате и с силой захлопнул двери.

Глава третья

Только когда Катя выбежала на улицу из подъезда, она дала волю слезам. Она не плакала очень давно, и ей казалось, что все слёзы она выплакала восемь лет назад. Что слёз никогда больше не будет, их просто не осталось.

Но они были, горячие и солёные. Катя шла домой пешком, она жила не очень далеко, в двух остановках. Катя шла, а слёзы бежали, стекая по пылающим щекам и подбородку.

Она всегда очень плохо переносила несправедливость, даже небольшую, а сегодняшняя несправедливость была огромная, гигантская!

Даже если она что-то знала, хороша бы она была, начав вмешиваться в личные дела Олеськи и Суворова? Распространяя сплетни за спиной Олеськи? Он этого хотел, считал это нормальным? А если Катя отказалась, то всё? Не друг ты мне, а хвост поросячий? Забирай свои игрушки и… далее по тексту?! А если бы обсуждала Олеську, была бы друг, видимо?

Если в его понятии друзья должны вести себя так, то Кате с ним точно не по пути! Сказал, что сам справится, вот пусть и справляется.

Мысленно высказав всё это Суворову, Катя немного успокоилась, перестала плакать. И тут же, по традиционной женской народной привычке, начала его жалеть и выгораживать.

Ему тяжело. У него дипломный проект, у него травма. А Олеська издевается над ним, играет им, как хочет. Он, видимо, любит, надеется на что-то. А Олеська не может или не хочет всё обрубить, внести ясность в их отношения.

Конечно, то, как он вёл себя сегодня с Катей, — полнейшее безобразие. Получается, он отыгрался на ней. Но он умный, и быстро поймёт, что был неправ. Он остынет, хорошо подумает, как обычно. Всё взвесит.

А ещё у него очень много работы, и не справится он один. Потому сейчас Катя немного отдохнёт, потом в ночь уйдёт на работу, завтра вернётся, а послезавтра утром пойдёт к Суворову. Он не станет больше выгонять её. И он попросит прощения. Катя была уверена в этом. И не только потому, что ему одному не справиться, а именно потому, что он всё поймёт.

…У Артёма впервые в жизни была бессонница. Никогда раньше с ним такого не случалось: ни в период сессии, ни после ссор с Олесей. Даже после того, как он тщетно ждал её несколько часов у неё дома и был потом на взводе, он спал как младенец.

А этой ночью он лежал, глядя в потолок, по которому периодически пробегали отсветы фар проезжающих машин, и вспоминал все те слова, которые сказал сегодня Кате.

По сути, обвинив её в том, к чему она даже близко не имела отношения. Даже если она знает что-то… Катя никогда не станет доносить и сплетничать. Если бы Бабушкина сделала нечто такое, это была бы не она!

Она всегда держалась особняком, ещё в школьные годы, и дружила только с Олесей. Она никогда не жаловалась учителям на других, даже если знала нечто «криминальное» о ком-то.

Так с чего он вдруг решил, что из-за его хотелок Катя откажется от своего обычного поведения, нарушит свои принципы? Начнёт вмешиваться в чужую личную жизнь?

Нужно найти её и попросить прощения. Завтра она на работе, он не станет её беспокоить. У Кати очень серьёзная и ответственная работа, нельзя отвлекать.

Он никогда ничем не болел, кроме простуды и гриппа, и посещал врачей только на всяких медкомиссиях. А когда оказался в травмпункте, оценил всю серьёзность ситуации, понял, в каком ритме и напряжении работают врачи, медсёстры, санитары…

Он пойдёт к ней послезавтра утром. Тогда, когда она сама пришла бы к нему, не выгони он её сегодня. Он сам придет за ней и попросит прощения. Катя простит, она очень добрая и всегда всё понимает.

Он знает, где она живёт. Однажды, в день восемнадцатилетия, Катя приглашала в гости Олесю и каких-то девушек из училища. Она ни с кем, кроме Олеси, не дружила, но ей, видимо, хотелось отпраздновать «взрослую жизнь».

И Артёму пришлось забирать потом, почти ночью, пьяную Олесю. Девушки очень развеселились, а трезвой была только хозяйка дома, Катя.

Адрес он помнит. С этими мыслями Артём, наконец, уснул, приняв ещё одно важное решение.

…На следующий день Артём ждал Олесю у банка; вот-вот должен начаться обед. Она так и не позвонила ему с тех пор, как он провёл вечер у неё дома.

Наконец задние двери распахнулись, и начали выходить сотрудницы банка, все как одна весёлые и нарядные по случаю весны, все в нежно-голубых форменных шейных платочках.

А вот и Олеся, прекрасная, как сама весна; светлые волосы струятся по плечам, яркая курточка не застёгнута, шейный платочек красиво лежит на высокой груди. Короткие ботиночки на высоком каблуке, длинные стройные ноги, строгая юбка, которая только подчёркивает красоту. В руке… серый мобильный телефон.

Увидев Артёма, Олеся резко затормозила и бросила быстрый вороватый взгляд в сторону припаркованных у банка машин. Ах, вот как! Её кто-то ждёт! И телефон кто-то подарил…

Он-то, Артём, так и не собрался! Все не слишком большие деньги, которые зарабатывал в одном из НИИ в свободное от учебы время, уходили на научные эксперименты к диплому. А сейчас он вообще на больничном из-за перелома. Машина у него тоже старенькая, хоть и надёжная. Не получается пока поменять. Вот-вот доучится, начнёт работать в полную силу… Он очень ждал этого времени.

Но Олеся не желала ждать и тратить на это свою молодость. Она жила здесь и сейчас, а не в перспективе. Непонятно только, зачем его «придерживала» рядом?

— Артём? Привет, — смущённо протянула она и вновь бросила быстрый взгляд в сторону парковки.

— Привет, — он смотрел на неё, улыбаясь. — Так и не дождался звонка, потому пришёл. Не переживай, не задержу надолго.

— Мм. Что-то срочное?

Она даже не спросила, как рука. Ей было неинтересно. Скучно. Он скучный человек, должно быть.

— Да. Ты лёгкий человек, Олеся, порхаешь по жизни. А я зануда, ты же знаешь! Мне нужна ясность. Потому пришёл, чтобы подвести черту под тем, что и так очевидно: всё кончено между нами. Наши отношения исчерпали себя, и далее каждый идёт своей дорогой. Зная тебя, предупреждаю сразу: не пытайся потом обратно в мою жизнь впорхнуть. Не впущу.

— Что ж, — Олеся пожала плечами, и в её голубых глазах мелькнуло облегчение. — Это не я