Анька переодевалась, девушка приготовила постель, а потом быстренько и сама переоделась в кружевную ночную сорочку из тончайшего батиста.

— Красиво, — не могла не заметить Аня. — Но мне кажется, в ночных рубашках не совсем удобно спать! Вечно они задираются едва ли не до горла.

— Мне нормально. Я не люблю пижам, особенно со штанишками, — осадила ее Полянская и, нырнув под одеяло, пододвинулась к стенке. — Анька, я надеюсь, ты не храпишь?

— Златка, сейчас ты у меня получишь!

С самого детства они не могли обойтись без колкостей в общении друг с другом, да что там без колкостей, в детстве они и подраться могли. И сейчас, став взрослыми, избавиться от старых привычек не спешили.

Злата засмеялась и отвернулась, а Аня погасила свет и тоже легла. Какое-то время они еще хихикали и шептались и слышали, что маменьки тоже не спят за стеной, негромко о чем-то переговариваются, тяжело вздыхают, ворочаясь с боку на бок так. что диван под ними жалобно поскрипывает, а потом и не заметили, как уснули.

А проснулась Злата среди ночи от элементарного желания сходить в туалет. Вот так и знала: чай на ночь, да еще в таком количестве — это лишнее Теперь вот придется выходить на улицу, уборной в доме нет.

Осторожно перебравшись через безмятежно похрапывающую Аньку, Полянская сунула ноги в комнатные тапочки, набросила на плечи бабушкин пуховый платок и, стараясь производить как можно меньше шума, двинулась на ощупь к выходу. Свет в доме зажигать не стала.

Поеживаясь от ночной прохлады, девушка пошлепала по двору к калитке и вышла на огород к уборной.

Ночь была светлой и тихой.

Злата, сделав свои дела, не торопилась уходить, сидела, подперев рукой щеку, и слушала… Но внезапно тишину прорезал приглушенный рокот работающего трактора. И он все приближался…

Девушка вышла из туалета и огляделась, не понимая, откуда доносится звук. Сначала она почему-то решила, что трактор едет по дороге, но оказалось, это не так. С выключенными фарами он двигался по старой, заросшей и сто раз перепаханной дороге, разделяющей деревенские огороды и колхозные поля.

Происходящее показалось Злате странным и подозрительным.

Немного постояв на огороде, она проводила взглядом технику, а потом пошла во двор, но вместо того, чтобы пойти домой и спокойно улечься спать, вышла на улицу. Она не собиралась во что-то вмешиваться, просто хотела посмотреть, что происходит. Потом она не раз будет проклинать собственное любопытство, а пока в тапочках, батистовой сорочке и пуховом платке, накинутом на плечи, она осторожно пробиралась по дорожке, вдоль пустых домов и пустырей, ориентируясь на звук.

И вскоре оказалась в самом начале деревни, и сразу все стало понятным.

У деревни, на краю проселочной дороги, убегающей в лес. лежали огромные навалы бревен. Их заготавливало и сваливало здесь лесохозяйство. А сейчас, под покровом темноты, их кто-то нагло воровал, загружая в трактор. И к лесхозу это вряд ли имело отношение.

Сколько могла стоить древесина. Полянская приблизительно знала, как знала и то. что за подобную кражу светит срок, и немалый. Происходящее было рискованным и опасным занятием. И решиться на такое могли только из-за приличных денег. Пригнувшись, девушка подобралась так близко, как вообще это было возможно, и теперь прижималась к старым жердкам, которыми был обнесен приусадебный участок. С него начиналась левая сторона деревенской улицы. Когда-то здесь стоял дом старых Сераков, но он сгорел еще до Златиного рождения С тех самых пор огород здесь сажала баба Нина. Земля была хорошая, черноземная, место низинное…

Сквозь сухостой бурьяна Злата отчетливо различала человеческие фигуры, слышала их негромкие отрывистые фразы, которыми они время от времени обменивались.

Но сколько бы она ни вглядывалась в темноту, кого-то узнать или разглядеть не смогла. Полянская кусала губы, чувствуя собственную беспомощность.

Увлекшись происходящим, Злата перестала замечать что-либо вокруг. Поэтому когда рядом неожиданно зашуршала сухая трава, она испуганно дернулась и больно ударилась локтем о жердку. Кто-то невидимый раздраженно запыхтел рядом, девушка сделала шаг назад, и в голую пятку со всего маху впились десятки острых иголок.

Она закричала так… И успела увидеть, как головы мужчин, как по команде, повернулись в ее сторону. Продолжая пригибаться и понимая, как это бессмысленно, девушка, припадая на одну ногу, побежала. Оказавшись на дорожке, что вилась вдоль заборов, прибавила скорости и обернулась только тогда, когда и бывший огород Сераков, и дом бабы Нины остались позади.

Темный силуэт показался на дорожке.

Ее преследуют!

Прикусив губу, чтобы не закричать, понимая, что бежать домой по деревне подобно самоубийству, девушка свернула за угол забора, которым был обнесен участок бабы Нины, и понеслась напрямую. Тапочки соскользнули с ног. но она даже не подумала останавливаться, чтобы их подобрать. Она почти не чувствовала, как больно впиваются в ступни сломанные сухие бадылья прошлогодней травы.

Ведь это было сущим пустяком по сравнению с тем. что могло случиться, если ее все-таки догонят. Оглядываться она не решалась.

А родной огород был так близко…

Но добежать до него не удалось. Внезапно зацепившись за ржавую проволоку, которой был обнесен соседский участок она упала, непроизвольно взмахнув руками.

Глава 2

Злата глухо застонала, чувствуя жгучую боль в ноге, и попыталась подняться. До дома оставалось совсем чуть-чуть, и, возможно, преследователь потерял ее из виду, отстал… Но стоило лишь подумать о нем, как она услышала быстрые, стремительно приближающиеся шаги, сбившееся тяжелое дыхание…

Полянская резко обернулась и увидела темную тень, склоняющуюся над ней. Она хотела было закричать, но не смогла. Резко отшатнувшись, девушка упала на землю, ударилась затылком о камень и лишилась чувств…

Было холодно. Жутко холодно. Злата корчилась на чем-то жестком, царапающем кожу, пыталась свернуться калачиком, натянуть на колени коротенькую сорочку и обхватить руками обнаженные плечи. И при каждом ее движении тишину нарушал противный скрип ржавых пружин.

Потом что-то легкое и пушистое накрыло ее.

«Бабушкин платок!» — будто ударило в сознание. И все случившееся встало перед ней с отчетливой ясностью. Злата Полянская резко вскочила и села, вцепившись обеими руками в платок, и стала испуганно озираться по сторонам.

Она сидела на старой железной кровати в одной из заброшенных хат. Здесь было холодно, пахло пылью и сыростью. Незашторенные окна зияли светлеющими проемами весенней ночи. И стояла гробовая тишина.

Абсолютно ничего не понимая, с громко бьющимся сердцем, девушка пододвинулась к краю кровати и уже собралась слезть, но внезапно скрипнула половица и от стены отделилась тень…

Забыв о раненой ноге, Полянская соскочила на пол