Галя открыла дамскую сумочку, ремешок которой нервно мяла пальцами на протяжении разговора, и достала из нее пачку легких сигарет.

— Будешь? — спросила она. — Колосовы запрещают курить при детях, поэтому я уже полмесяца страдаю, но зато почти отвыкла от сигарет.

Клотов отказался от предложенной сигареты, а Галя закурила и продолжила прерванный рассказ:

— Теперь о моей проблеме… Шесть дней назад был дождь, и я пришла на работу в плаще. К вечеру дождь перестал, выглянуло солнце, и поэтому я забыла плащ на вешалке у Колосовых и ушла домой без него. На следующий день я обнаружила в кармане плаща записку.

Галя снова открыла сумочку и достала из нее два листка бумаги, сложенные в несколько раз.

— Вот она, — сказала девушка и передала один из листков майору.

Клотов вытер о шорты руки и аккуратно взял протянутую записку, после чего так же бережно развернул ее.

Записка состояла всего из двух предложений. Она была написана синей шариковой ручкой на листке в клетку, который вырвали, судя по небольшому формату, из записной книжки или блокнота.

Послание было коротким и угрожающим:

«ТЫ ЗНАЕШЬ ЧТО СЛУЧИЛОСЬ В МАЕ? ТЫ БУДЕШЬ СЛЕДУЩЕЙ».

— Странные буквы, — отметил майор, с интересом разглядывая записку.

— Я тоже обратила на них внимание, — согласилась Галя. — Все буквы печатные. Вероятно, автор не хотел, чтобы его узнали по почерку. Более того, буквы написаны как бы по отдельности, между ними — не одинаковое расстояние, иногда буквы стоят чуть ниже или выше соседних. Такое ощущение, что человек писал левой рукой и, может быть, изменял наклон письма или силу нажатия специально для того, чтобы остаться неизвестным. Я думаю, если взять образцы почерка всех, кто бывает в доме Колосовых, то графологическая экспертиза, наверное, могла бы определить автора записки. Но у меня нет подхвата, чтобы провести такую экспертизу.

— Насчет букв я с тобой совершенно согласен. Если бы их писали бегло, то они выглядели бы совсем иначе. А здесь — все линии неровные, не доведенные до автоматизма. Словно человек занимался не привычным для него делом, а нарочно изменял что-то или воспользовался какой-то очень неудобной ручкой… А насчет экспертизы не стоит обнадеживаться, едва ли в твоем случае за нее возьмутся. Лучше покажи вторую записку, может быть, она даст что-нибудь.

Галя отдала Клотову второй листок.

— Эту записку я нашла сегодня, — сказала она. — Я специально пришла вчера на работу в плаще, поскольку обещали дождливую погоду. Вечером я оставила плащ в доме Колосовых на той же вешалке в холле. Сегодня утром в кармане лежала эта записка.

На этот раз листок был белым, судя по линии отреза, — половина от обычного листа формата А4. Записка была написана тем же почерком, что и первая. Текст был более резким:

«УБИРАЙСЯ ПОКА НЕ ПОЗДНО».

— Почерк тот же, — задумчиво произнес майор. — А кто сложил листок? Ты или тот, кто написал записку?

— Я нашла ее в таком виде. А почему ты об этом спросил?

— На сгибах листа видны темные полосы. Наверное, у того, кто складывал листок, были испачканы руки.

Девушка наклонилась вперед и посмотрела на записку.

— Чем испачканы?

— Похоже на обычную грязь. Бумага — очень белая, поэтому заметно.

— Обычная грязь нам ничего не дает.

— Да. Разве что на бумаге могли остаться более четкие отпечатки пальцев.

— Отпечатки с этих записок снимут лишь в том случае, если меня убьют.

— Тут ты права. Тогда могут провести и графологическую экспертизу почерка. А сейчас никто не возьмется за такую кропотливую работу.

— А что ты думаешь обо всем этом? Надо бояться угроз?

Клотов задумался:

— Учитывая события, которые произошли в доме Колосовых, угрозы могут быть реальными. Пожалуй, тебе следует что-то предпринять. Может быть, уволиться.

— Это отпадает, — решительно возразила Галя. — Что я скажу Колосову и ребятам в агентстве?! Когда я согласилась на эту работу, никто не обещал легкой жизни; к тому же в агентстве считают, что автор записок ограничится угрозами, ведь раньше, когда он хотел что-либо сделать, он это просто делал и никого об этом не предупреждал.

— Может быть, и предупреждал, только мы об этом не знаем.

— Так как мне поступить?

Клотов пожал плечами:

— Трудно что-то посоветовать, ведь плохой совет подвергнет тебя риску.

— Я рассчитываю на твою помощь.

Девушка трогательно, словно беззащитный щенок, заглянула в глаза майору.

Клотову стало неловко.

— Я бы рад помочь. Тем более что я в отпуске… Только как?

— Ты — в отпуске?! — обрадовалась девушка.

Майор подумал, что зря сказал про отпуск.

— Ну да.

Галя радостно схватила Клотова за руку.

— Помнишь, ты говорил, что у меня в долгу, — напомнила девушка.

Она явно намекала на то, что однажды помогла Клотову, когда на него хотели завести уголовное дело по незаконному лишению свободы.

— Я тебе всегда готов помочь.

— Значит, ты поддержишь мой план?!

— Какой?

Майор понял, что Галя пришла на встречу, заранее отведя для него конкретную и немаловажную роль в своем плане.

— Андрей, ты — такой умница, — льстиво заговорила Галя. — Ты сразу разберешься с этой пустяковой задачей, если поживешь в доме Колосова.

— Поживешь?! — Клотов чуть было не рассмеялся. — Я, кажется, понял! Ты уйдешь на больничный, а я поработаю за тебя няней! Здорово придумано!

— Я буду с тобой.

— Ага. Значит, план похитрее?! Я буду твоим мужем?! Мы скажем, что наш дом сгорел, и попросим приюта у Колосова?! Предлагаю взять с собой старшего лейтенанта Бубнова, и выдать его за нашего сына.

— Перестань язвить, — попросила девушка. — На самом деле все гораздо проще. Я скажу Колосову, что одна я не могу справиться с этой задачей, и попрошу его, чтобы он разрешил тебе пожить в доме день-два. Родным он представит тебя, как своего партнера по бизнесу. Это ни у кого не вызовет подозрения. Колосов иногда приглашает к себе своих деловых партнеров. Я была свидетелем, как у него ночевал какой-то Паша из Москвы.

— Он не согласится на такое.

— Я уже прозондировала почву. Он обязательно согласится. Если ты пообещаешь помочь, я сегодня же поговорю с Колосовым по телефону, и уже завтра ты сможешь приехать к нему в качестве гостя.

Клотову не хотелось терять драгоценные дни отпуска, тем более сейчас, когда жена была в Находке, отчего ценность этих дней утраивалась.