в виде карамельной трости. «Трость» постоянно мерцает и скрипит, и выглядит это чересчур пугающе. Нет, если она свалится, ничего страшного не произойдет. Люди видят это, и уж никого она случайно не прибьет. Но будет жаль, если она разобьется. Я останавливаюсь, чтобы посмотреть и вижу, как один парень, сняв куртку, взбирается на самую крышу сцены. Пока он переговаривается с теми, что остались внизу, я не могу не узнать в этом парне Шона.

Почему каждый раз, когда я его вижу, мое сердце начинает грохотать? Мы даже не друзья. Мы общались всего один день, каких-то жалких несколько часов из всех двух лет, что мы знаем друг друга. Помнит ли он еще тот самый день? И почему же я никак не могу его забыть, хотя ничего особенного в том дне и не было? Ну почему мы не продолжили?

То есть… Боже, почему же он не подошел ко мне после? Знаю, что это уж слишком обвинять его за это, поэтому даже не пытаюсь. Хотя исторически сложилось, что мужчина должен сделать первый шаг. Но я не думала об этом слишком серьезно, хоть и не скрываю, что ждала. Может, я вела себя как-то не так?

Как бы то ни было, никто ни в чем не виноват, у нас не было драмы, мы просто общались один день, который я часто вспоминаю. Особенно, когда вижу Шона. Но ведь жизнь продолжалась и продолжается, мало ли что мы упускаем на ее пути. Возможно, я бы даже и не вспоминала Шона, если бы мы не виделись несколько раз на неделе в колледже.

Сейчас мне в это мало верится, видя, как он быстрыми движениями делает что-то с проводами на крыше, и «трость» прекращает мигать. Затем к нему присоединяется еще один парень, и вместе они начинают возиться с креплением.

– Даниэль, эй, ты что заснула? Идем. – Рядом со мной возникает Дениз.

Я отвожу взгляд от Шона и смотрю на подругу.

– Да, иду.

Мы идем к выходу, и я стараюсь не оборачиваться.

– Брось, Дани, хватит злиться. Поехали лучше на вечеринку. – Коннор все еще здесь.

Повернув голову, я говорю слишком тихо, чтобы Дениз не услышала:

– Я не злюсь. Поезжай к Эбби, и не нарушай свои планы. Увидимся.

Не скажу, что он оценил мой сарказм. Махнув рукой, я равняюсь с Дениз и попадаю под шквал вопросов, пока мы идем к метро.

* * *

Проснувшись утром, я позволяю себе насладиться всеми прелестями выходного дня. Сильвия уже уехала вместе с Кайлом к его сестре, оставив после себя запах «Шанель» по всему дому и записку на холодильнике: «С Рождеством. PS: РАЗВЛЕКИСЬ СЕГОДНЯ».

Я включаю канал One и несколько минут валяюсь на полу в попытках разбудить сонное тело, выполняя упражнения. После душа кутаюсь в махровый халат и заваливаюсь на диван с йогуртом.

Все не так плохо. Я не должна задумываться о том, что в Рождество сижу дома одна и смотрю «Оторву». Какой смысл жалеть себя, если я сама отказываюсь от всех приглашений на вечеринки и от обеда с родным отцом? Но каждый раз, когда я поворачиваю голову и вижу небольшую искусственную елку в углу гостиной, у меня сжимается сердце от тоски. Вдобавок ко всему мне звонит мама, и я слышу веселый гул наших родственников и Гарри. Едва скрывая свое уныние, я обещаю маме, что поеду к отцу и когда завершаю вызов, именно так решаю сделать.

Вооруженная решимостью провести Рождество, как и положено нормальному человеку, я пишу папе смс-ку.

Я: Предложение в силе? Если передумал, то поздно. Я уже собираюсь. Целую

ПАПА: Очень смешно. Я жду тебя. Сегодня не спасаешь мир, солнце?

Я: О, нет. Сегодня кто-то должен спасти меня. Я умираю без сладкого.

ПАПА: Приезжай, как будешь готова.

До Оквилла путь неблизкий, поэтому я складываю в свою сумку вместе с подарками первую попавшуюся книгу. Мои подарки для отца и Сары скорее всего символические. Папе – галстук, Саре – шарф. Да, заезжено, но у папы привычка носить галстуки до дыр, а Сара… понятия не имею что дарить мачехе, поэтому шарф.

Мое настроение улучшается, когда я, подпевая какой-то песенке из рекламы, облачаюсь в свою любимую черную юбку и бордовый свитер. Вполне презентабельно для большого дома папы и моей консервативной мачехи. Когда я почти уже при полной «экипировки» надеваю куртку, мне звонит Сара. У меня неприятно сосет под ложечкой. Она не звонит просто так. И уж тем более не звонит, чтобы сказать мне, чтобы я прихватила чего-нибудь из универмага по пути к ним. Нет, это так не работает. Сара покупает продукты в специализированных магазинах и на ее кухне всегда есть все, что требуется. Порой меня удивляет папино «разнообразие» в женщинах. Ведь моя мама полная противоположность Сары.

– Алло, – осторожно отвечаю я на звонок.

– Даниэль, здравствуй.

– С Рождеством, Сара, – вместо приветствия говорю я.

– Ох, да, с Рождеством, – вежливо отвечает мачеха, и я едва не закатываю глаза.

– Все хорошо? – интересуюсь я, замерев посреди в гостиной в куртке и с одним ботинком в руке.

– Да, – в своей манере отвечает Сара. – Твой отец сказал, что ты приедешь к нам. Как будто она не знает. – Как скоро тебя ожидать?

Не люблю подобные вопросы. Хоть я и ненавижу опаздывать, но часто это делаю. Сейчас этот вопрос звучит глупо. Еще слишком рано, и я знаю, что до рождественского обеда в доме папы целая куча времени. Я бы хотела поболтать с ним, посмотреть его недавно пополненную коллекцию монет или… даже не знаю, мне важно провести этот день с близким человеком. Какая разница, во сколько я приеду?

– Я уже готова, так что… – я рассчитываю время поездки, но Сара меня прерывает:

– К нам приедет моя кузина с племянником.

Я хлопаю глазами.

– Здорово.

– И я хочу, чтобы все прошло просто замечательно.

Да что с этой женщиной не так?

– Еще ни разу, когда мы обедали вместе, я не плевалась и не закидывала ноги на стол, – пытаюсь пошутить я. – Все хорошо.

От меня не ускользает ее слегка раздраженный вздох.

– Просто пытаюсь предупредить.

– О чем? Твоя кузина президент Кубы? Или ее племянник?

Сара злится, и мне это нравится. Я уже решила, что проведу этот день с отцом и ничто мне не помешает.

– Вот об этом-то я и говорю, Даниэль. Твои шутки будут слегка неуместны.

Скорее всего буду неуместна сама я. Именно это она имеет в виду.

– Это просто шутки,