Сама ткань мироздания истончалась и рвалась. Словно раковая опухоль поразила планету.

Маги бросились на борьбу с новой угрозой. Они могли сопротивляться скверне дольше, чем неодарённые.

Но и побочные эффекты были страшнее. Мутировали не только их тела, но и энергосистемы. Они, словно наркоманы, не могли больше обходиться без чужеродной энергии, полностью теряя свой собственный магический дар.

Передоз грозил страшными побочными эффектами. Боль, лихорадка, галлюцинации, кома…

Но отказ был ещё хуже, они становились простыми людьми.

Единственными, кто обладал иммунитетом перед Скверной, оказались некроманты.

Забавно, но чужая энергия просто не считала нас живыми. Мы могли поглощать её и перерабатывать. Правда, на слабых ступенях развития дара это сопровождалось жуткой болью.

Я же не испытывал даже дискомфорта, так… легкая щекотка.

Поэтому я и взял на себя закрытие последнего крупного очага в сибирской тайге.

За десятилетия он разросся на сотни километров и изменил всё внутри себя до неузнаваемости.

Мне помогало несколько десятков адептов. Они контролировали моих боевых химер, сдерживающих местных тварей.

Я же тем временем пил чужую энергию прямо из воздуха. Это длилось несколько суток, пока скверна не иссякла.

Вот после этого я и решил взять себе отпуск.

«Планета в безопасности», — подумал я.

Скверна уничтожена.

Лет пятьдесят можно и передохнуть.

Но что же случилось за эти сотни лет, что самый могущественный магический род планеты перестал существовать, а последняя его представительница ютится в моей бывшей конюшне?

И откуда в этом мире столько скверны? Перед тем, как уснуть, я совершенно точно уничтожил последний её очаг.

Да, похоже, разобраться с этим за один день не получится.

Что ж, осмотрюсь для начала.

Скверну из Ольги я уже вытянул. Правда, она всё равно не очнётся раньше, чем через несколько часов. Её организм истощён таким варварским ритуалом.

Придёт в себя, надо отчитать её хорошенько. А заодно объяснить, как надо укреплять свою энергосистему, чтобы не падать в обморок при гостях.

А пока я просто приказал Фреду отнести её на кровать, в спальню на втором этаже, а сам поднял светящуюся коробочку, которую она выронила.

Но произошло ровно то же самое, что и тогда на кладбище. Стоило мне дотронуться до вещи, как она затрещала, погасла, а затем угостила меня толикой энергии скверны.

Значит, теперь вещи, работающие на этой силе, не являются чем-то редким и запрещённым.

Очень легкомысленно, на мой взгляд. Ведь скверна воздействует на всё живое, и теперь от неё не укрыться даже за пределами очагов.

Да и вообще, я заметил очень много нового, пока добирался до своего замка. Ну, вернее, до места, где он раньше находился.

Тысяча лет не прошла бесследно, и теперь многое придётся изучать с нуля.

Я медленно бродил по своей бывшей конюшне, удивляясь, как много, оказывается, можно в ней уместить, если убрать лошадей.

Хотя лошади у меня были крупные, ведь каждую из них я дорабатывал лично.

У одной было восемь ног. Перебирала она ими, конечно, не слишком быстро. Зато тяжести таскала, как десять обычных.

А когда я прошёл мимо одной из дверей, то услышал, как оттуда доносится чей-то голос.

Странно, разве мы здесь не одни?

Когда я вошёл внутрь, то не чувствовал никакой посторонней жизненной энергии.

Да и сейчас не чувствую. Ну, кроме Ольгиной, разумеется.

Из моего рукава выползла ящерка, тут же юркнула в приоткрытую дверь и также быстро вернулась. Опасности нет.

И я вошёл внутрь.

Опасности нет, но неприятный сюрприз имеется. На стене висела большая панель, на которой во всей красе вещала Катарина Вийон.

Ещё та стерва. Вечно пыталась ставить мне палки в колёса на Совете Князей, хотя сама из себя не представляла ровным счётом нихрена.

Её род был слабейшим из всех, что входили в совет. Причём даже не из-за отсутствия магического потенциала, а просто потому, что не хватало мозгов его правильно использовать.

Жаль, конечно, что Катарина пережила эти сотни лет. Но, как я вижу, так и не перестала косить под молодую и озабоченную рыжую ведьму, нелепо хлопая ресницами и томно вздыхая при разговоре.

В моё время на эти её ужимки велись только форменные идиоты. Но, похоже, не оскудела ими земля, раз она всё ещё продолжает устраивать подобные представления, вываливая грудь пятого размера из глубокого декольте.

Казалось, что ещё чуть-чуть и пуговица, сдерживающая всё это богатство, лопнет и продемонстрирует даже ту малость, которую она пыталась скрыть.

Впрочем, сиськи у неё и впрямь отменные. Пожалуй, единственное, что есть хорошего у главы рода Вийон.

Так что на них я и сосредоточился, пока пытался понять, как именно работает висящая передо мной панель.

Катарина Вийон двигалась и говорила, как живая, но это не было похоже на голографический вызов, которыми мы раньше пользовались для связи.

Ещё одна новая технология?

И, похоже, используется она не для переговоров. Иначе зачем ей вещать для пустой комнаты?

Но на всякий случай я всё-таки с усмешкой спросил:

— Ну что, Катарина, скучала по мне?

Однако ничто не указывало на то, что она меня слышит. Видимо, это просто запись её монолога.

Несла она, к слову, форменную чушь.

Насколько я понял, она рассказывала про какую-то чудодейственную мазь, которая поможет сохранить молодость надолго даже неодарённым.

Врала, естественно.

Своей мордашкой, не изменившейся за тысячу лет, она обязана исключительно дару, а не снадобьям каких-нибудь алхимиков.

Мда, род Вийон, что скатился до уровня обычных торгашей? Даже от Катарины я такого не ожидал.

Ладно, хрен бы с ними. Лучше проверю ещё одну свою догадку.

Я подошёл к панели ближе и коснулся её рукой. Наградой мне стали знакомый треск и мгновенное выключение.

Так и есть. Значит, я прав, новые технологии действительно используют силу скверны в качестве энергии.

Докатились.