«Если к тебе кто придет, ты спрашиваешь его, как дела, откуда он пришел, как поживают братия, посещал он их или нет. Таким образом ты отпираешь дверь своего брата и слышишь то, чего тебе не нужно слышать». Монах подтвердил: «Да, так и есть. Но что делать человеку, если к нему зашел брат?» Старец ответил: «Плач учит всему. Где нет плача, там невозможно уследить за собой». Брат сказал: «Когда я один в келии, плач со мной, но когда кто-нибудь придет ко мне или же я сам выйду из келии, тогда уже не имею плача у себя». Старец ответил: «Он еще не в собственности у тебя, но как бы во временном пользовании. В Законе написано: „Если купишь раба еврея, пусть он работает шесть лет, а в седьмой пусть выйдет на волю даром; если он пришел один, пусть один и выйдет; а если он женатый, пусть выйдет с ним и жена его; если же господин его дал ему жену и она родила ему сынов или дочерей, и он не захочет уйти, полюбив своего господина и жену и детей, то пусть господин его поставит его к двери... и проколет ему господин его ухо шилом, и он останется рабом его вечно“[10]». Брат спросил: «Что означает это слово?» Старец ответил: «Если человек потрудится в каком-либо деле, сколько имеет сил, то, когда он ни захочет воспользоваться плодами своих трудов, он сможет ими воспользоваться». Брат сказал: «Сотвори любовь, объясни это слово». Старец ответил: «Приемный сын не работает всю жизнь на своего отца, а родной сын не оставляет своего отца до смерти».

74. Однажды к авве Сисою, когда он сидел в келии, постучался его ученик. Старец закричал ему: «Уходи, Авраам, не входи, сейчас у меня нет времени».

75. Один брат долго просил авву Сисоя сказать ему что-нибудь, и наконец тот сказал: «Сиди в келии с трезвением, повергай себя пред Богом со многими слезами – и обретешь покой».

76. Брат спросил авву Сисоя: «Я хочу хранить свое сердце – и не могу». Старец ответил: «Как мы можем хранить свое сердце, когда дверь нашего языка открыта?»

77. Когда авва Силуан жил на Синайской горе, его ученик Захария, отправляясь на послушание, сказал ему: «Авва, открой воду и полей сад». Старец вышел в сад, закрыл лицо кукулем и смотрел лишь себе под ноги. В это время зашел к нему брат и, увидев, что старец делает, спросил: «Скажи мне, авва, почему ты покрыл лицо кукулем и так поливаешь сад?» Старец ответил: «Чадо, я так делаю для того, чтобы мои очи не увидели деревья и ум не устремился за этим зрелищем, оставив свое делание».

78. Однажды спросили авву Силуана: «Какое делание ты проходил, авва, что получил такое разумение?» Он ответил: «Я никогда не впускал в свое сердце помысел, прогневляющий Бога».

79. Авва Моисей спросил авву Силуана: «Может ли человек каждый день полагать начало?» Старец ответил: «Если он подвижник, то может и каждый час полагать начало».

80. Авва Серапион говорил: «Как воины царя, стоя перед ним, не смеют смотреть ни направо, ни налево, так и человек: если стоит пред Богом и всегда со страхом внимает Ему, то никакое действие врага не может устрашить его».

81. Блаженная Синклитикия сказала: «Будем трезвиться, так как через наши чувства, вопреки нашей воле, входят воры. И как может не закоптиться дом, если его окна открыты, а под ними разожгли костер?»

82. Она же сказала: «Нужно, чтобы мы всегда вооружались против бесов, так как они и извне приближаются, и изнутри производят движения. Душа подобна кораблю: иногда он тонет от внешних штормов, а иногда от внутренних протечек. Так и мы иногда погибаем от вовне содеянных прегрешений, а иногда гибнем от внутренних помыслов. Поэтому нужно и внешние треволнения замечать, и внутри не давать помыслам просачиваться сквозь пробоины».

83. Еще сказала: «Чада, мы все знаем, как спастись, но по нерадению своему теряем наше спасение».

84. Также сказала блаженная Синклитикия: «В этом мiре мы не можем жить без опасений. В Писании сказано: „Кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть“.[11] Мы плывем в неизвестности. Священнопевец Давид назвал нашу жизнь морем. В море некоторые места полны рифов, другие угрожают штормами, а некоторые спокойны. Полагаю, что мы, монахи, плывем по спокойному морю, а мiряне – по бурному. Мы плывем днем, руководимые Солнцем правды. Но часто случается, что мiрянин бывает готов к шторму и, бодрствуя во тьме, не дает волнам потопить его корабль, а мы, из-за нерадения, плавая по спокойному морю, тонем, потому что выпускаем из рук руль праведности».

85. Авва Иперехий сказал: «Пусть память твоя всегда будет в Царствии Небесном – и ты вскоре наследуешь его».

86. Он же сказал: «Пусть монах жизнью подражает ангелам и пожигает всякий грех».

87. Авва Op сказал авве Сисою: «Думаю, что если человек не будет тщательно хранить свое сердце, то забудет все, что он услышал, и будет жить в нерадении. И тогда враг, найдя в его душе незанятое место, войдет в него».

88. Один отшельник много лет подвизался недалеко от Иордана. Он сподобился благодатного дара быть неуязвимым для вражеских нападений. Перед всеми, кто заходил к нему ради духовной пользы, он ругал диавола и говорил, что тот ничто и бессилен что-либо сделать подвижнику, а ко греху лукавый поощряет только тех, которые уподобляются ему и становятся такими же нечистыми рабами греха, как и он. Старец не понимал, что находится под покровом Божественной помощи и поэтому не знает нападений противника.

Однажды попущением Божиим явился ему диавол лицом к лицу и сказал: «Что я тебе сделал, авва, что ты всячески поносишь меня? Я ничем не досадил тебе». Старец же плюнул на него и стал ругать со словами: «Иди от меня прочь, сатана, ты ничего не можешь сделать рабам Христовым». А тот ответил: «Да, да, ты еще сорок лет проживешь, и неужто я ни разу не смогу напасть на тебя?» Сказав это, он стал невидим, а старца тотчас окружили помыслы, и он начал размышлять: «Столько лет я здесь живу подвижнической жизнью, и неужто Бог хочет, чтобы я прожил еще сорок лет? Тогда я могу сходить в мiр, повидаю знакомых, побуду с ними какое-то время, а потом опять вернусь и продолжу подвиг». Так размыслив, он тут же решил и осуществить свое намерение. Он встал,