— По протоколу я должен получить от вас письменное согласие на участие в проекте, — нотационным тоном произнёс Парис. — А уже после будем обсуждать детали. И о неразглашении бумажечку тоже подпишите...

Под ложечкой отчаянно засосало.

— Да подписывайся, Гектор! — побудила меня Суо. — Что может быть интереснее Марса в текущих реалиях?

— Ладно, я подписываюсь, — решил я и принял от Париса планшет с формой согласия и неразглашайкой.

Вроде бы интересно, завлекательно, но беспокойство никак не покидает. Хотя я всегда хотел на Марс, с детства.

Глава вторая. Общественные нужды

*20 марта 2045 года, Москва, НИИ им. И.А. Полетаева*

— Доброе утро, дорогие мои! — произнёс Парис бодро, но по его лицу было видно, что он уже давно не спал. — Как идёт подготовка? Не передумали?

— Неа, всё ещё горю желанием, — хмыкнула Прасковья.

— Я всё ещё в деле, — покачал я головой.

После подписания контракта и неразглашайки, Парис посвятил нас в курс дела и открыл глаза на многие вещи, которые произойдут в ближайшем будущем.

Во-первых, мы сильно отстали от американцев в строительстве космических тяжеловесов. У них был ряд преимуществ, например, их проект колониального корабля не был затеей для распила, поэтому его строили честнее, в то время как у нас с этим была форменная жопа. Ещё их правительство было нацелено на развитие космических технологий примерно с 20-х годов этого века, так как Илон Маск и Безос с другими миллиардерами начали конкурировать между собой насчёт космических достижений, активно включая в это дело государство.

Вот и выходило, что мы страшно отставали и разрыв уже нельзя сократить просто усиленной работой на износ. Нужно было что-то другое.

Именно поэтому мы с Прасковьей уже третьи сутки изучаем разного рода литературу по ландшафту Марса, изучаем его топографию, климатические зоны, температурные режимы и так далее, а через пару месяцев теоретической подготовки нас ждёт ещё один грандиозный проект Париса, который сейчас находится в процессе строительства.

Учиться было тяжело, в основном потому, что мои уже приобретённые знания немного противоречили тому, что я изучал сейчас.

Сила притяжения Марса — 0,38 G, то есть на 62% ниже, чем на Земле.

Период обращения вокруг Солнца, то есть год — 686,98 земных суток. Марсианские сутки — 24 часа 37 минут 22,6 секунд.

Средняя температура: −63℃, но на экваторе температуры получше, летним днём может быть даже 35℃, что очень хорошо, а вот зимней ночью может упасть до −125℃, что очень плохо и требует особого отношения. На полюсах температура достигает −150℃, поэтому там особо не поработаешь, ибо всё, что ты туда притащишь будет выходить из строя ускоренными темпами, а вслед и ты сам навсегда выйдешь из строя.

Орудовать нужно в районе экватора, поэтому подготовка ведётся для работы именно в экваториальных условиях.

— Анфиса вас не слишком заколебала? — поинтересовался Парис с глумливой ухмылкой.

— Если делать, как она говорит, то никаких проблем, — пожала плечами Прасковья.

Анфиса — это псевдо-ИИ данного института, который назначили для максимально эффективного вбивания в наши головы учебного материала. Даже сейчас мы усеяны датчиками, которые передают ей наше физическое состояние, исходя из чего она формирует учебный график, согласно которому и дрючит нас с маниакальной неотвратимостью и настойчивостью.

Зато блоки данных, выдаваемые порционно и закрепляемые тестами с практическими упражнениями, заходят в память всерьёз и надолго.

С запоминанием у меня проблем не было никогда, но понимание усвоенной информации иногда хромало, а Анфиса разжёвывает всё так, что почти сразу формируются нужные нейронные связи. Люди так преподавать не могут, это факт. Даже в образовании машины уже давно нас превзошли...

— Итак, почитал я документацию, которую ты пересылал мне позавчера, — вновь заговорил Парис, решивший налить себе кофейку.

Парис сильно прибавил в росте за последние годы: сейчас он где-то метр семьдесят пять, весит примерно семьдесят кило, волосы ещё отрастил, они у него как у меня, каштановые и слегка вьющиеся. Ещё глаза у него карие, но некоторое время в детстве он носил линзы для коррекции зрения, цвет которых постоянно менял по собственному желанию. Дорогие штуки, конечно, зато он не был вынужден носить очки, как это делал батя.

Морда лица у него смазливая, он всегда нравился девчонкам, которые его крутились вокруг него, а также был не особо любим парнями, которые считали, что он создаёт своим существованием нечестную конкуренцию. Эх, школа ведь была не так давно, а сколько всего произошло...

Если бы не война, проучились мы с Парисом положенное время и всё шло бы совсем по-другому, но увы, я получил звание и диплом по ускоренной программе, он сам, как юный гений, прямо сейчас формально получает образование в МГУ, параллельно работая на полную ставку в НИИ.

— М-м-м, зашибись... — отхлебнул Парис кофе из белой кофейной кружки с надписью «Не надо ъуъсукаблять ситуацию».

Он посмотрел на кружку каким-то замутнённым взглядом:

— Жаль, что кофе нельзя заменить сон...

— Ты что-то говорил про документацию, — напомнил я ему.

— А, ага, — тряхнул головой Парис. — Короче, первоначально мы собирались собрать на мощностях НИИ марсианскую версию УБР 445-2 «Гермес-2», на котором вы с Прасковьей уже хорошо навострились скакать по полям и лугам, холмам, горам и пескам...

Он завис ненадолго, видимо, представив картину, как мы с Прасковьей со взвизгами «Уи-и-и-и-и», скачем на «Гермесе-2» по зелёным лужайкам.

— Ты бы поспал, брат, — побеспокоился я. — А то на ходу уже отключаешься.

— Через шесть часов у меня сон, — покачал головой Парис. — Я на вас-то могу уделить всего девятнадцать минут, поэтому слушайте дальше.

— Окей, — кивнула Прасковья.

— Первоначально мы собирались заюзать все производства нашего НИИ, чтобы собрать адаптированный под условия Марса УБР 445-2 «Гермес-2», но тут ты, Гектор, смешал нам все карты своим проектом. Там же, сука, девятьсот девятнадцать патентов внутри!

— Девятьсот двадцать один, — поправил я его.

— Не-не, ассистенты проверяли, девятьсот девятнадцать патентов, инфа 100%, — отмахнулся Парис.

— Пусть проверяют лучше, — покачал я головой.

Суо фигни не скажет, если говорит, что есть девятьсот двадцать одно непатентованное решение, значит так оно и есть.

— Ладно, посмотрим, — не стал заострять внимание Парис. — Короче, техкарты есть, силами нашего коллектива и на наших мощностях мы сможем создать этот агрегат,