— Что за черт? — повторил мужчина с бородкой,неприязненно глядя на Косту. — Ты можешь мне объяснить?

— Не знаю.., что такое… — бормотал Коста, торопливостягивая плащ, от которого исходил тот же самый непередаваемый запах.

— Это тебе та девка прицепила! — догадался егонапарник и ткнул пальцем в крошечный резиновый шарик, приклеенный к плащу возлеплеча. — Вот стерва! А ты на нее пялился!

— Ну-ка, ну-ка, с этого места еще раз, ипомедленнее! — приказал мужчина с бородкой. Какая девка? Кто на неепялился?

— Да пассажирка одна с нами заговорила, неохотнопризнался Коста, — спросила, где находится Наличная улица…

— Еще и подвезти ее просила, — мстительным голосомдобавил напарник, — она возле Косты терлась, наверное, и прилепила этудрянь…

— Опишите эту пассажирку, — тихим, неприязненным,многообещающим голосом потребовал шеф. — Только сначала выкинь к свиньямсвой плащ, рядом с тобой находиться невозможно!

Коста побежал к мусорному контейнеру, брезгливо держа плащдвумя пальцами за лацкан. Его напарник торопливо докладывал:

— Блондинка, лет двадцать, рост примерно метршестьдесят, худенькая, глаза голубые, волосы короткие…

— Поздравляю, орлы, — скривился человек сбородкой, — это и был объект! Она не только спокойно прошла мимо вас, ноеще и поиздевалась! — Он с отвращением покосился на вернувшегосяКосту. — Костюм тебе тоже придется выкинуть, и сам в баню отправляйся!

— Как же так, — расстроился напарник Косты, —ведь в ориентировке было сказано, что это мужчина.., парень…

— А головы у вас для чего? — рявкнул шеф. Шляпыносить? Трудно, что ли, девушке парнем переодеться? Вы должны были на главноевнимание обращать — рост, возраст, телосложение…

— Что теперь с «Лексусом» делать будем? трагическимголосом проговорил водитель, почесывая в затылке. — Ездить в нем нельзя!Этот запашок никакими силами не отобьешь!

— В Монголию продадим, — отмахнулся шеф, —там люди и не к такому привыкли… А сейчас вызови другую машину…

— Главное дело, только я его отмыл, отчистил, весьсалон пропылесосил, — горевал водитель, вытаскивая из кармана мобильныйтелефон.

Кеша Гвоздь, бывалый, опытный бомж, старинный обитательМосковского вокзала, не верил своему счастью. Прямо на его глазах какой-тозажравшийся козел выбросил в мусорку совершенно новый плащ! Отличный, длинный,утепленный плащ на синтепоновой подкладке!

Гвоздь еле дождался, пока этот придурок отошел отконтейнера, и бросился на плащ, как коршун на цыпленка, тем более что нагоризонте уже нарисовалась тетя Крыся, мерзкая старая нищенка, которая не разперебегала Гвоздю дорогу в нелегкой борьбе за жизненные ценности.

— А ну, кошелка рваная, шпарь отседова, чтобы пяткиисключительно сверкали! — крикнул Кеша, отсекая тетю Крысю от вожделеннойдобычи. — Еще раз тебя увижу, ноги поотрываю и в обратном порядкеприделаю! Будет у тебя правая нога слева, а левая справа!

— Чего это вдруг? — не осталась в долгуКрыся. — Я енту вещь первая увидела, значит, у меня это.., законное правоимеется! А кто кому чего поотрывает, это мы еще поглядим!

— Это ваще моя территория! — рявкнул Гвоздь,свирепо тараща глаза. — Я тут смотрящий! У меня на эту мусоркуестественная монополия!

— Ишь, какой олигарх выискался! — завопиланищенка, выставив вперед свое оружие массового поражения — грязные, кривые, каку росомахи, ногти. — А в «Матросскую тишину» не хочешь?

— Да со всем моим удовольствием! — отозвалсяКеша. — Небось там харч получше, чем тут у нас, да и кровать помягче!

— Могу посодействовать! — прошипела Крыся,подбираясь поближе.

— Глянь, а вон как раз и лейтенант чапает! осклабилсяГвоздь, указав за спину тети Крыси.

Нищенка купилась на этот старый трюк и оглянулась — у неебыли давние контры с истинным хозяином здешней территории, лейтенантом милицииМышастым, и она всерьез испугалась. Воспользовавшись замешательствомконкурентки. Кеша Гвоздь треснул ее по голове пластмассовым ящиком из-под пива,схватил вожделенный плащ и хотел уже удрать с ним, пока тетя Крыся неопомнилась и не пустила в ход свои ногти, которых Гвоздь всерьез опасался…

И вдруг он замер на месте.

От плаща исходил такой аромат, что даже видавшему виды бомжурезко расхотелось за него бороться.

Кеша Гвоздь, который последний раз мылся на зареперестройки, зимой ночевал по подвалам и часто, для тепла; в обществе бродячихсобак, бросил плащ, попятился и почему-то перекрестился.

— Ладно, Крыся, бери, если хочешь, — пробормоталон, медленно отступая за газетный киоск.

Тетя Крыся что-то проворчала, потерла ушибленный затылок,подхватила брошенный плащ и, как ни в чем не бывало, потащилась в одной ейизвестном направлении.

Кеша Гвоздь глубоко вздохнул и подумал, что женщины все-такизагадочные существа и умом понять их невозможно.

Худощавый мужчина с маленькой аккуратной бородкойостановился перед массивной стальной дверью и замер, чтобы его могливнимательно рассмотреть на экране монитора. Его бравые бойцы, охранники иисполнители остались внизу, в машине. Сюда, в эту квартиру, никому из них небыло доступа. Да и сам-то шеф бывал здесь очень редко, и визиты эти очень нелюбил. Надо честно признаться — он их боялся.

Здесь, еще на площадке перед бронированной дверью, он терялуверенность в себе, и из всесильного босса, распоряжавшегося жизнью и смертьюдругих людей, превращался в жалкого исполнителя, в мелкую сошку. Даже ростомон, кажется, становился меньше.

Щелкнул замок, и тяжелая дверь медленно распахнулась. Напороге стоял очень худой и очень высокий мужчина лет сорока с удивительнобелыми, длинными, собранными в хвост волосами и пронизывающим взглядомбесцветных, прозрачных глаз. Под этим ледяным взглядом мужчина с бородкойчувствовал себя неуютно, его сразу же начинало знобить, хотелось до горлазастегнуть пуговицы черной куртки, замотаться шарфом, а лучше всего — уйтиотсюда подальше.

Блондин, не поздоровавшись, быстрыми профессиональными движениямиощупал одежду посетителя, убедившись, что у того нет оружия, провел возле негонебольшим прибором, обнаруживающим средства прослушивания и наблюдения, итолько тогда отступил в сторону, открывая дорогу в хозяйский кабинет.

Мужчина с бородкой, ссутулившись, прошел по длинномукоридору, где светло-бежевые стены были увешаны старинными гравюрами в узкихдеревянных рамках, и вошел в кабинет.

Как всегда, за письменным столом красного дерева никого небыло. Чуть в стороне, рядом с высоким резным книжным шкафом, стояла японскаяширма. На ее шелковых створках был нарисован сокол, сидящий на покрытой снегомветке горной сосны. Снег был удивительно чистым, сразу было ясно, что это —первый снег и он только что выпал.