примечательно не только тем, насколько оно ложно, но и также и тем, что в нём много правды, по крайней мере, для значительной доли населения Америки. Из всех наций мира ни одна не преуспела больше США в том, чтобы объединить иммигрантов с разным происхождением и дать им новую идентичность – американскую.

Это было верным даже в эру Отцов-основателей. Кревекер в 1782 году спрашивал: «Кто такой американец?». Он отвечал на свой вопрос, говоря, что американец «это странная смесь кровей, которой вы не найдёте в другой стране. Я могу показать вам семью, где дед англичанин, взявший в жёны нидерландку, чей сын женился на француженке и все четыре сына которого женаты на женщинах разных наций. Он американец…оставивший за своей спиной все свои древние предрассудки и обычаи».

Вот что такого особенного в Америке. Мы были и исключительными расистами и исключительно инклюзивными.

Из современных западных демократий только США сохраняли расовое рабство в пределах своих границ, отменив его только в 1865 году, почти через сто лет после того, как английский суд признал рабство в пределах Англии незаконным и тридцать лет после того, как англичане запретили рабство в колониях. Затем мы заменили невольничество системой «раздельных, но равных», которая вовсе не была равной и которая эффективно ввела систему апартеида во многих регионах страны. Даже сегодня последствия рабства преследуют Америку в форме систематических неравенства и несправедливости.

Но Америка исключительна и в другом аспекте, который, кажется, полностью противоположен предыдущему. На протяжении веков, благодаря алхимии рынков, демократии, межнациональных браков и индивидуализма, Америка была уникально привлекательна в привлечении и ассимиляции этнически разнородного населения. «Нация иммигрантов», словосочетание, ставшее присказкой, США всегда были одной из наиболее этнически и религиозно открытых стран в мире. Сегодня, в абсолютных числах 47 миллионов американцев рождены за рубежом, в более чем 140 странах – полные 19% от общего числа иммигрантов в мире. По этому показателю США с отрывом занимают первое место в мире. Германия, которая ближе к ним, чем прочие страны, приняла только 12 миллионов иммигрантов.

Уникальная история Америки – её национальная идентичность, превзошедшая этнические идентичности, её необычный успех в ассимиляции людей разного происхождения – определила то, как мы видим остальной мир, и глубоко повлияла на нашу внешнюю политику. Не просто невежество, расизм, высокомерие делают нас предпрасположенными игнорировать этнические, религиозные и племенные различия в странах, в чьи дела мы вмешивались. В США общины иммигрантов самого разного происхождения стали американцами; почему же тогда сунниты и шииты, арабы и курды не могут аналогичным образом стать «иракцами».

В этом отношении наша слепота к политическому трайбализму за рубежом, отражает лучшие и худшие черты Америки. В некоторых случаях, как это было во Вьетнаме, расизм, слепой в этнических вопросах, был частью нашей забывчивости. Но американская слепота к зарубежным этническим группам также коренится и в наших самых благородных идеалах: толерантности, равенстве, индивидуализме, власти рассудка восторжествовать над иррациональной ненавистью, и убеждением, что все люди объединены общей человечностью и любовью к свободе.

 

Редкость супер-групп

 

Америка является исключительной страной и в другом отношении – которое также драматически определило нашу внешнюю политику. Возможно, лучше всего это можно понять с помощью выборов не 2016 года, но тех, что были за восемь лет до них.

В 2008 году Барак Обама был избран президентом Соединённых Штатов. В 2012 году он был переизбран. Здесь стоит на мгновение сделать паузу, чтобы отметить, насколько это исключительно. Очевидно, президентство Обамы было таким шокирующим частично именно из-за американской истории расизма. Голосование расовым блоком, систематическое унижение чёрных, их относительное исключение из высших страт богатства и власти – всё это укоренилось настолько глубоко, что всего за несколько лет до избрания Обамы, избрание афро-американца на пост президента США казалось многим американцам, как заметила «Нью-Йорк Таймс» в 2008 году «немыслимым».

Но в особенности в свете выборов 2016 года нам следует помнить каким свидетельством американской исключительности были выборы 2008 и 2012 года, если взглянуть на них и сравнить с прочим миром. Ни одна крупная держава никогда не выбирала главу государства, относящегося к расовым меньшинствам. Просто представьте Великобританию, выбирающую себе чёрного премьер-министра или Германию, избирающую себе в канцлеры этнического турка. Или Россия, если бы там были реальные выборы, выбрала бы президентом этнического корейца.

Америка оказалась способна выбрать Барака Обаму президентом потому, что она является супер-группой, группой, членство в которой открыто отдельных людей любого происхождения, но в то же время она связывает своих членов сильной, всеобъемлющей, затмевающей прочие идентичности коллективной идентичностью.

Исторически, были империи супер-групп – Рим и, более спорно, Великобритания. Теоретически, есть супер-групповые идеологии (например, коммунизм) и религии (например, христианство), хотя, конечно, идеологии и религии не являются открытыми для людей с неверными убеждениями. Но исключительно редкой является страна-супер-группа.

Китай, например, супер-группой не является. Один этнос, китайцы хань, составляет 92% населения страны и эффективно определяет национальную идентичность. Культуры национальных меньшинств постоянно подавляют. Так, мусульманам-уйгурам запрещено носить чадру и отращивать длинные бороды; детям до восемнадцати запрещено посещать мечети и в некоторых случаях для посещения школы им требуется сменить имя.

Ни одна из восточноазиатских стран не является супер-группой. Наоборот, Япония и Корея принадлежат к самым этнически однородным странам на планете и имеют сильную, этнически очерченную национальную идентичность. По той же причине большинство европейских наций также не являются супер-группами. Нации, жёстко связанные с этносом, вроде Польши и Венгрии, очевидно, супер-группами не являются. Но таковыми, что интересно, не являются ни Великобритания, ни Франция. В обеих странах население довольно-таки этнически разнородно; обе эти страны – по крайней мере номинально – на конституционном уровне поддерживают права меньшинств и равной свободы. Но ни та, ни другая, не являются супер-группой, хотя и по противоположным причинам.

Во Франции есть мощная национальная идентичность, но она настаивает на том, чтобы этнические и религиозные меньшинства полностью ассимилировались, по крайней мере, на публику. Даже если не обращать внимания на открыто антиимигрантскую партию «Национальный фронт» - которая призывает к возвращению «чисто французской» национальной идентичности – Франция препятствует выражению подгрупповой или племенной идентичности. Современный французский закон запрещает всякое «демонстративное» выражение религиозного чувства, включая религиозную одежду и демонстрации, в общественных местах вроде школ и правительственных учреждений. Хотя христианам разрешено носить кресты (это не считается «демонстративным»), евреям могут запретить носить ермолку (хотя это правило редко приводят в действие), а мусульманам запрещают носить головные платки и чадру. Даже социалистический премьер-министр Мануэль Вальс сказал, что мусульмане должны отказаться