Наверное, мое лицо приобрело зверское выражение, потому что Итан спросил:

— Ты в порядке?

— Да-да, — отозвалась я. — Пожалуй, я немного посплю.

Обескураженный жених хотел что-то спросить, но я зажмурилась и откинулась на спинку. Нельзя снова упустить мою собеседницу!

«Кто ты такая? Это ты перенесла меня сюда?»

«Не кричи, я прекрасно тебя слышу, — недовольно буркнула она. — И нет, это не я. Без меня не обошлось, конечно, но моей вины в этом нет — ты сама умерла в своем мире».

Что? Сердце пропустило удар. Я умерла? Незнакомка скорбно молчала, а на меня обрушился поток воспоминаний. Встреча с арендодателем… Мама с трудом разбудила меня, и я торопилась. В спешке порвала колготки, но переодеваться не стала — надела юбку подлиннее и выскочила из дома. Далеко не ушла — пришлось вернуться за сумкой, в которой остались все бумаги и кошелек. Автобус я заметила еще издалека: он остановился и уже открыл двери, выпуская людей из салона. Мой последний шанс успеть на встречу вовремя! Я бросилась вперед, крепко прижимая сумку к груди. Дурацкая юбка стесняла движения, и, отвлекшись, я не заметила выезжавшую со двора машину. Да и водитель мчал вовсе не на разрешенной скорости, забыв о том, что должен уступить дорогу пешеходу.

Я вздрогнула, окончательно вспомнив все произошедшее. Ладони вспотели, а в животе образовалась пустота. Словно наяву в уши ввинчивался визг тормозов, а в носу поселился запах жженых шин. Страшнее всего выглядели алые капли на сером асфальте. Я помню скрутившую тело боль, помню, как у меня не получилось делать вздох. Ирония судьбы: треклятую сумку, за которой я возвращалась домой, я так и не выпустила из рук.

Я действительно умерла. Горло сдавило обручем, а по щекам потекли слезы. А как же моя семья? Представилась моя хохотушка-мама, ехидная сестренка и посмеивающийся над нами отец. Их образ растаял в воздухе, а я обмякла на сидении.

«Тише-тише, — я почувствовала прикосновение к волосам, будто кто-то погладил меня по голове. — Это тяжело, я понимаю тебя.

Я утерла лицо от слез и бросила взгляд на спящего Итана. Кажется, он здорово вымотался, раз уснул почти сразу же, как мы замолчали. — А ты кто такая? — спросила я, забыв о том, что надо говорить мысленно. — Местное божество или призрак?

Послышался грустный смешок.

„Все гораздо проще. Я и есть настоящая Амелия“.

Слезы тут же высохли, а страх холодом стек по спине.

— Хочешь сказать, я заняла твое тело? — осторожно спросила я.

— Да. — Теперь голос Амелии словно звучал снаружи, но впечатление было обманчивым — Итан даже не пошевелился. — Наш мир — Каусрил— когда-то населяли волшебные расы: эльфы, драконы, тролли и прочие. Они давно канули в прошлое, но иногда их кровь все еще дает о себе знать. В моих предках затесалась дриада. У меня две сестры, но она пробудилась только во мне.

— Поэтому тебя упекли в монастырь?

— Именно, — в словах Амелии послышалась горечь. — Но хуже всего то, что иногда я и впрямь становилась дриадой. Меня начинало тянуть в лес, а каменные стены замка порождали мигрени. Даже собственное тело казалось клеткой, ведь душа рвалась на свободу. Прежде дриады вселялись в деревья или вовсе летали по миру, держась рядом с растениями.

Я не нашлась с ответом, и Амелия продолжила.

— Последние четыре года превратились в пытку. Иногда я просыпалась человеком и чувствовала себя вполне обычно. Монастырь, конечно, невероятно скучное место, но с этим можно смириться. А иногда… — Она судорожно выдохнула и замолчала на пару секунд. — Словом, за неделю до того, как отец сообщил мне о помолвке, я практически сошла с ума. Зелья, подавляющие древнюю кровь, не действовали, и дриада внутри вопила дни и ночи напролет, моля освободить ее хотя бы на несколько часов. Маги строго-настрого запретили мне идти у нее на поводу, но я так устала… Три портальных перехода окончательно измучили меня. Я ослабила контроль всего на пару мгновений, но душа оторвалась от тела.

— Но я ведь слышала тебя в своей голове, — неуверенно возразила я. — Выходит, ты все еще внутри.

— А сейчас я над левым ухом, верно?

Я резко обернулась, но не никого не увидела. Сглотнув вставший в горле комок, кивнула.

— Да… И что это значит? И причем здесь я?

В голове кружил ураган мыслей, но ничего дельного выудить не получалось.

— Когда я освободила тело, его заняла твоя душа, лишившаяся материальной оболочки. А я… Теперь мое сознание представляет собой чистый эфир. Я могу кружить рядом или отправиться в путешествие… Вот только вернуться назад, в свое тело, не выходит. Для этого я сначала должна соединиться с лесом, но мое человеческое тело не вышло из ствола дерева и не связано с ним.

— То есть у тебя было тело человека, но душа дриады? — я потерла виски, пытаясь осмыслить историю Амелии.

Карета покачивалась и слегка дребезжала на ходу, а на стенах плясали тени от магических фонариков. Мне то и дело казалось, что если я как следует напрягу зрение, то увижу собеседницу… Тщетно, в этом мире она не существовала.

— Верно, и шанс на то, что я сумею вернуться, очень мал, — подтвердила Амелия.

— Но если ты все же вернешься…

— Одна из нас должна будет уйти, — закончила она. — Преимущество за полноправным хозяином тела, ведь он годами формировал рефлексы и воспоминания. Но зачастую чужаки с сильным характером могут выиграть эту схватку.

— Зачастую? — переспросила я. — То есть мое появление здесь не единичный случай?

Карета наехала на кочку, и я приложилась локтем о стену. Впрочем, я едва заметила это — все мое существо замерло в ожидании ответа.

— Чаще всего души перерождаются в новорожденных, но бывает и так, как у нас с тобой. Кажется, маги связывают такие наплывы пришлых с кровопролитными войнами и эпидемиями. Душ, ищущих новое пристанище, становится слишком много, и тогда они занимают все тела, даже те, что освободились случайно. После одного такого наплыва появился закон о чужаках. Маги до последнего защищают настоящую душу и делают все возможное, чтобы выгнать пришлого.

Рот наполнился горькой слюной, а от жалости к себе на глаза навернулись слезы. Теперь все окончательно прояснилось: я умерла, и моя семья похоронила меня. Одна мысль о том, что они пережили, причиняла боль. Но и в новом мире мне не найти пристанища, ведь здесь я всего лишь чужачка, укравшая тело Амелии. Ее жизнь не принадлежала мне, и я вдруг остро почувствовала, что с удовольствием сдала бы этот чертов экзамен и даже отучилась в академии. Все что угодно, лишь бы жить!

Амелия молчала, давая мне время собраться с мыслями. И все же я чувствовала ее присутствие — на сей раз она переместилась к окну, словно пыталась разглядеть, что там, за стеклом.

— Но тогда почему ты велела мне молчать? — спросила я, выровняв дыхание.