– Да потому, что в нём было слишком много жизни, – пояснил но-Рималь. – Нет уж, я скорее поверю в Серого странника, чем в то, что Харай но-Тэн руки на себя наложил.

– Друзья! – провозгласил аз-Леф, жаждавший как можно быстрее отделаться от щекотливой темы. – Как бы то ни было, до истины нам не докопаться. Давайте же оставим кривотолки почтенным кумушкам и выпьем за упокоение господина но-Тэна, да откроются пред ним Врата Эзриата!

Предложение получило всеобщее одобрение. Но тут выяснилось, что кувшины показали дно. Тогда аз-Леф сделал новый заказ, а велеречивый хин-Габа пустился в рассуждения на предмет превосходства намирского вина над камским.

Компания просидела до глубокой ночи. Обсуждали выпивку, налоги и женщин. Ни о демоне, ни о загадочном самоубийстве никто больше не заговаривал.

* * *

С раннего утра в Среброводье разыгрался ветер. Мощные порывы то и дело теребили ставни, запевали в печных трубах, хороводили палые листья, жадными воровскими пальцами срывали всё, что оказывались способными сорвать, и утаскивали прочь. Естественно, добропорядочные горожане носа из дому не казали. И поскольку старый суконщик Гюнас Хольп, как и остальные жители городка, являлся гасурцем, а следовательно, одновременно здравомыслящим и деятельным человеком, пустой трате времени в бесперспективном ожидании клиентов он предпочёл полезное занятие: приволок из подсобки пудовую бухгалтерскую книгу вкупе с письменными принадлежностями, зажёг немилосердно чадящую, зато дешёвую сальную свечу и углубился в расчёты. Подобно другим рачительным сверх всякой меры, вплоть до мелочности, торговцам Хольп отказывался нанимать помощника, либо брать ученика, оттого приходилось самому и за прилавком стоять, и с поставщиками договариваться, и учёт вести.

За работой время текло стремительно. Только и успевай нагар со свечи снимать! Когда снимать стало нечего, и пламя с шипением потухло, скукоженная сухощавая фигурка старика распрямилась. Ноги в невесомой войлочной обувке зашаркали в сторону подсобки. Хольп долго шебаршился в мрачной каморке, пока не отыскал и не зажёг новую свечу. И тут старика ни с того ни с сего зазнобило.

– Проклятый сквозняк, – посетовал торговец на обратном пути. – Бедные мои старые кости! Не ставни, а решето! Вот кабы Йертер не драл втридорога, давно бы заказал починить.

На этом жалобы закончились, потому как взгляд суконщика наткнулся на первого за день посетителя. Высокий плечистый мужчина лет сорока или около того при виде хозяина резко сорвал с головы шляпу в знак приветствия. На лицо незнакомца тут же свесилась прядь волнистых каштановых волос.

– Добрый вечер, – промямлил Хольп, не в силах оторваться от завораживающих нефритовых глаз посетителя. – Простите, я не услышал стука…

– Его не было, – холодно обронил великан, поправляя причёску. – Я прихожу без стука.

По внешнему виду, манере держаться и чётко выговаривать окончания посетитель походил на столичного франта из категории скоробогатых и оттого донельзя кичливых предпринимателей. Хольпу редко доводилось сталкиваться с подобными выскочками, поэтому он сперва оробел, но вскоре взял себя в руки и натянул маску услужливого продавца.

– Чем могу вам помочь, господин…?

– Незнакомец. Кажется, здесь меня так величают.

Физиономия суконщика стала белее покрытых известью стен лавки. Руки затряслись так, что старик едва не выронил подсвечник.

– Вижу, знаешь, кто я, – усмехнулся посетитель. – Тем лучше. Меньше мороки.

– Чем могу вам помочь? – упрямо повторил Хольп.

– Мне ничем, а вот себе можешь, если повинишься перед заказчиком.

– Да-да, непременно. Хотя уверен, что это досадное недоразумение. Я человек тихий, мухи не обижу. Если только нечаянно, так сказать, по стечению обстоятельств. Но это ничего. Вы, главное, сведите меня с заказчиком, а там уж мы всё утрясём.

– Молодец, Гюнас, быстро смекаешь. Но сегодня играем по моим правилам. Заказчик здесь, со мной, только видеть его тебе не позволено. Угадаешь, кто таков, и сумеешь вымолить прощение – твоя взяла. А нет – извини. Даю тебе время до последней капли.

Незнакомец выудил из-под плаща клепсидру с голубой тягучей жидкостью. Серебряная оправа гулко стукнула о прилавок. При виде лениво, но неотвратимо падающих капель старик пришёл в сильнейшее возбуждение.

– Толстоногий Винх! – выкрикнул Хольп в запале. – Да-да, точно он. Я ему десять бочек вина сплавил, в шести прокисшее было. Утопить меня грозился в этом самом, прокисшем.

– Мимо, – преспокойно сообщил Незнакомец.

– Тогда… Рейла Гунер, слепая вдова? – предположил суконщик. – Порченые ткани ей продавал, с пятнами, пока соседи, будь неладны, не подсказали. Здорово она на меня напустилась! В каталажку хотела упечь. Еле откупился.

– Ещё один промах.

– Неужто Гунблас Яг из-за тухлой свинины?

– Нет.

– Может, лекарь из-за дочери?

– Не угадал.

– Сапожник из-за жены?

– Нет, не сапожник.

– Ну хоть намекни!

– Время истекает.

Хольп в отчаянии принялся колотить себя кулаком по лбу.

– Вспомнил! – вдруг завопил он. – Парень. Кровельщик. По пьяни приятеля зарезал. Доверился мне, а я сдал его за вознаграждение. Но его же, вроде, повесили…

– И не кровельщик. Всё, время вышло.

– Погоди, дай минутку ещё, – взмолился старик.

– Я сказал, – отрезал Незнакомец.

– Не губи-и-и, – по-бабьи заголосил суконщик. – Всё отдам, всё, что ни попросишь!

Тощая фигурка нырнула под прилавок и тут же вынырнула обратно. Рядом с клепсидрой шлёпнулся туго набитый кошель.

– Вот, возьми. Это золото.

– Я демон. К чему мне золото?

– Отдай заказчику.

– Безумец! Вы все смертные безумцы. Если бы знали истинную цену солнечного металла, попрали бы его ногами.

Хольп удивлённо вылупился на Незнакомца, словно гадая, в своём ли тот уме. Вариантов для действия оставалось немного, точнее всего один, которым старик тотчас и воспользовался. В демона полетели первые попавшие под руку отрезы ткани. Пока супостат выпутывался из вороха материи, суконщик шмыгнул в подсобку и оттуда через чёрный ход – на улицу. Благодаря непогоде и густым октябрьским сумеркам любопытных глаз можно было не опасаться, так что Хольп рванул прямиком к тракту. Поначалу старика провожали тускло освещённые, унылые фасады среброводских домов, затем потянулись изгороди, раскромсавшие прилегающие к городу земли на ровные лоскуты пашен и пастбищ, и наконец показались невозделанные поля с купами деревьев. Свернув с большака, Хольп укрылся под высоким тополем с безлистными, поражёнными омелой ветвями. Тут бы беглецу облегчённо вздохнуть, но измождённые лёгкие извергли только хрип, а потная спина вместо гладкого ствола упёрлась в ребристый стеллаж. Пространство сомкнулось, и суконщик вновь очутился в своей лавке.

– Какие же вы, смертные, предсказуемые, – с сожалением заключил Незнакомец. – Сначала посулы, потом бегство. Или наоборот: сначала бегство, потом посулы. Иногда угрозы, если есть иллюзия власти и вседозволенности. Скучно с вами. Очень уж редко попадаются стоящие экземпляры. Намедни посчастливилось мне пообщаться с достойным человеком, но недолго. Судья вынес приговор – смерть. Достойные люди долго не живут.

Старик не