впереди полосу аэромагистрали, расчертившую город золотой лентой, потом я вздохнула:

— Надеюсь, им понравится то, что мы придумали.

— Шоу с голографическими водными драконами не может не понравиться, — Элегард хмыкнул. — Я вот не ребенок, но уже в восторге.

Я не стала говорить о своих опасениях — в частности, о тех, что когда Роа и Риа оказываются на побережье, на побережье случается аншлаг. Потому что водные подходят так близко, что у некоторых безопасников отелей даже глаз начинает дергаться, а у некоторых особо впечатлительных туристов — дрожать руки. Это видно потом по записям живой ленты, поэтому мы очень редко бываем на побережье.

К счастью, каждый раз с нами рядом оказывается какой-нибудь непростой иртхан: например, постановщик с мировым именем Джерман Гроу (Гранхарсен) с сыном. Правящий Зингсприда Вэйлар Рингисхарр с женой и детьми, или еще кто-то. Это дает мне надежду на то, что дело не в моих детях, потому что в них же не может быть дело, верно? В них нет пламени, и драконы к ним выходить не могут, они могут выходить только к тем, в ком чувствуют силу.

Моих детей не волнует сила пламени, они в восторге от того, что творится на побережье и главное — от водных драконов. Поэтому голографическое шоу в закрытой секции аквапарка для нас и наших гостей — именно про этих самых водных драконов. Я правда надеюсь, что оно им понравится, и я правда надеюсь, что все так и останется. Никакого пламени.

Ни во мне. Ни в моих детях. Больше никогда.

— Куда мы все-таки летим? — спрашиваю, чтобы отвлечься от этих мыслей и переключиться.

— Не терпится? — спрашивает Элегард. — Хочешь испортить себе сюрприз?

— Я просто хочу знать, к чему готовиться. Может, я в принципе не одета для твоего сюрприза.

Он смеется.

— Я бы тебя предупредил. Можешь мне поверить, ты более чем одета. Разве что туфли придется сменить, но я их захватил.

Приподнимаю брови: на мне сейчас элегантное темно-синее платье, приталенное, с открытой спиной, длиной до середины бедер. И мягкие, разношенные балетки — ни во что другое после выступлений я в принципе не влезаю. Поэтому сейчас и спрашиваю:

— Ты издеваешься, да?

— Все по желанию. Обувь не главное, Рори, и ты это прекрасно знаешь.

— Вот уж позволь мне самой решать. Так куда мы едем и кто там будет?

— Весь свет Зингсприда тебя устроит? И еще Сибрилла Ритхарсон. Это такая тусовка для местного шоубиза с легкой фервернской прохладцей. Пришла пора тебе познакомиться со всеми поближе.

Я качаю головой.

— Мы знакомы. Заочно. Со многими даже лично.

— Но на тусовки тебя пока еще не звали. Я решил, что пришло время это исправить.

— Мы подумали, и я решил? — снова фыркаю.

— А ты против?

Хочу сказать, что тусовки не мой формат, и что вообще-то меня пару раз звали, но не успеваю. Потому что мой смартфон взрывается в сумочке популярной мелодией. Песня Халимы Истахаард, лархаррской певицы, на первых местах в чартах уже второй месяц, и я стала одной из тех, кто слушал ее по десять раз на дню.

Вытаскиваю смартфон: звонит няня. Элегард удивленно смотрит на меня, я же нажимаю «принять вызов». И в мой мир врывается отчаянный крик:

— Аврора! Аврора, пожалуйста, срочно приезжай. У Роа очень высокая температура. Очень! Он потерял сознание.

Глава 3

Пока мы долетели, к тому, чтобы потерять сознание, была близка я. Учитывая, что мой сын с детства не поймал ни одной болячки! Ни одной простуды! Лар умудрялся подхватить сопли постоянно — то под кондиционерами, то перекупается, то перегреется, а эти два драконенка, Роа и Риа, могли часами сидеть в воде, и им ничего не было. Не только в воде, жара, кондиционеры — без разницы. Как же я этому радовалась! Ну вот и дорадовалась.

В комнату к сыну влетела почти ураганом и, когда увидела, что у него открыты глаза, облегченно выдохнула. Ненадолго, правда: лобик под моей ладонью был не просто горячим, а раскаленным.

— Очень высокая температура, — на мой взгляд отозвался наш семейный врач.

Он успел раньше нас с Элегардом, и сейчас на сгибе локтя моего сына было наклеено несколько жаропонижающих пластинок.

— Это нормально?

— Нормально? Нет, риам Этроу, это не нормально. Температура не опускается. У Риа она чуть ниже, но…

Я судорожно вздохнула и перевела взгляд на сына. Он никогда не плакал, но сейчас красные пятна на его лице и глаза, расширенные, с большими зрачками, говорили о том, как ему нехорошо. Насколько ему нехорошо…

— Я поговорю с Дэйном, Аврора, — сказал Элегард, кивая врачу на дверь, — и мы заглянем к Риа. Сейчас с ней Эла.

Я ничего не ответила, только благодарно взглянула на Элегарда. Хотя мое сердце рвалось на части — мне хотелось быть и с дочерью, и с Роа одновременно, у них были разные спальни. Мы решили, что так будет лучше, и как только они чуть подросли, разделили близнецов, во-первых, потому что мальчик и девочка, а во-вторых, чтобы Лар тоже стал одним из них, потому что, живя в одной комнате, они просто не отлипали друг от друга и старшего брата почти не замечали.

Зная, что Роа терпеть не может всякие нежности, я осторожно опустилась на край его кровати:

— Как ты?

— Жарко, — сказал мой сын. — А так хорошо.

В этом был весь Роа: ни за что не сознается, что ему плохо.

— А я полностью здоров, — сообщил Лар.

Он сидел на постели с выданным по такому случаю «запретным» на вечернее время, не говоря уже про ночь, гаджетом, и я облегченно вздохнула. Улыбнулась:

— Я этому рада, драконенок.

— Мам! Не называй меня так. Я уже большой.

Роа фыркнул, улыбка тут же сбежала с его лица, а я не выдержала, взяла его крохотную ладошку в свою.

— Все будет хорошо. Вот увидишь.

Он закрыл глаза. И это было так на него не похоже… Я снова коснулась ладонью лба, и мне показалось, что он стал еще более горячим.

— Сходи лучше к Риа, мам, — попросил сын, не открывая глаз. И я, чувствуя, как у меня сжалось сердце, поднялась.

— Обязательно. Но я скоро вернусь.

Я пропустила в комнату к сыновьям доктора, прежде чем шагнула в коридор, но Элегард перехватил меня раньше, чем я успела открыть дверь в спальню дочери.

— Аврора. Их нужно срочно в больницу.

— Что?

— Дэйн сделал анализы сразу как приехал. У близнецов все симптомы огненной лихорадки.

— Что такое огненная