Пока не началось это «у нас…», Фрида посоветовала:

— Давай лучше о ее матери.

— Я мало что знаю, — Бритт привыкла, что ее тормозят, и на подруг уже не обижалась. — Аника и Андреас давно живут каждый сам по себе. Она пластический хирург с золотыми руками, он… даже не знаю кто, занимается, как говорила Петра, всем понемногу.

— Сколько у них детей?

— Только Петра, но мне кажется, она не дочь Андреаса.

— Но фамилия у них одна. Удочерил?

— Нет, кажется, Петра говорила, что Андреас взял фамилию Аники, ее первого мужа, у него самого какая-то неблагозвучная.

— Вот глупости! — фыркнула Линн. — Будто фамилия может изменить человека.

— Мало ли какие у него были причины. Расскажи, что знаешь о финансах семьи.

— Ничего, — пожала плечами Бритт, устраиваясь с ногами на диване в своей излюбленной позе. Таких у нее было две — вот так с ногами под себя или ноги на столик рядом. Обе ненормальные, но подруги терпели, Бритт не переделаешь, а если это произойдет, то Бритт будет уже не Бритт. Тем более носки у нее всегда чистые…

Некоторое время Бритт напрягала память, пытаясь выудить еще что-нибудь, но о семье Петры она действительно знала немногое. Каждый жил сам по себе, Аника чаще всего отсутствовала, Андреас активно наставлял жене рога (наверное, взаимно), Петра тоже не считала себя крепко привязанной к семье и обремененной семейными ценностями.

— Я уже больше года с ней почти не встречалась, только созванивались, но не думаю, чтобы что-то изменилось. Это стиль жизни семьи — не мешать жить друг другу и получать удовольствие от того, что тебе нравится больше.

— Секс?

— И это в том числе…

— Почему же тогда приходилось прикрывать Петру, лгав, что она у тебя?

— Был какой-то парень, которого от матери следовало скрывать, что-то не нравилось.

— Почему Петра подозревает, что это не несчастный случай?

— А ты сама подумай: Аника врач, в жизни у нее все прекрасно, она успешна, с мужем проблем нет, деньги водятся… К чему принимать смертельный препарат? Да если и покончить жизнь самоубийством, то у Аники была тысяча возможностей сделать это иначе. И что амоксициллин для нее опасен, тоже не могла забыть.

— Нужно проверить, была ли у нее какая-то инфекция, чтобы срочно принимать антибиотики. Может, просто перепутала? Не думаю, чтобы следователи пропустили такой момент, — вздохнула Фрида, подумав, что стоило бы позвонить Оке Винтеру и проконсультироваться. Но как это сделать, если они даже не знакомы, видно, Оке пришел в Управление после ее ухода?

— Как-то все бессмысленно, — вздохнула Линн.

— С убийствами всегда так! — авторитетно изрекла подруга.

Фрида в ответ помотала головой:

— Неправда, люди не убивают друг друга просто так, мимоходом. В любом убийстве есть смысл, убивают из ревности, любви, обиды, денег, политики…

— А маньяки, они убивают просто так!

— Из-за тараканов в голове. Но маньяк не стал бы подливать амоксициллин в питье, скорее прирезал или проколол шины.

Они еще какое-то время обсуждали поведение возможных маньяков, потом Фрида покачала головой:

— Нет, если это и убийство, то классическое, такое, которое совершил кто-то, кому выгодна смерть Аники Флинт. Потому будем искать выгоду, если вообще будем.

— То есть? — Бровь Бритт приподнялась, выражая недоумение.

— Бритт, Флинт еще не поручил нам расследовать смерть его жены, не забывай об этом. А лезть самим в то, что нас не касается, не просто не стоит, но и противозаконно. Есть такое понятие — частная жизнь. Никогда не слышала?

— Поручит.

— Вот когда поручит, тогда и будем решать эту загадку.

Линн пора, она заехала на часок, а пробыла уже три. Дома ждал Ларс и… Об этом «и» постоянно напоминали переваливающиеся шарики внутри.

Подходя к дому (снова отправилась на метро вместо того, чтобы взять такси, как требовал муж), Линн размышляла о том, как сказать о своем твердом желании работать.

Она пыталась отвоевывать свое жизненное пространство, доказать, что на что-то способна сама. Работа у Фриды лучший способ сделать это. До сих пор Линн в агентстве только числилась, изредка заезжая в офис или в квартиру к подругам, устраиваясь со своим большим животиком и попросту мешая им.

Но дочка родилась, ей уже три месяца, самое время попробовать свои силы не только в болтовне или дома в сексуальных утехах.

В квартире вкусно пахло, у Ларса готов ужин. Помогая Линн снять плащ, он дурашливо ворчал:

— Вот моя участь — ждать жену со свидания, держа ужин горячим…

Ужиная, потом загружая посуду в посудомоечную машину, убирая на кухне, она все никак не могла решиться.

Оставалось только принять душ и отправиться в постель, где подобным разговорам будет не место. Наконец Линн почти твердо заявила:

— Ларс, я хотела бы поработать вместе с Фридой и Бритт. Надоело сидеть дома. У них новое дело…

— Чем вы намерены заняться?

Линн внимательно прислушивалась к интонации мужа, пытаясь понять, нет ли в ней насмешливых ноток. Не услышала, но все равно подозрительно поинтересовалась:

— Тебя волнует дело, за которое берется агентство?

— Как оно может меня волновать, если я понятия не имею, что это за дело?

— Владелица клиники разбилась на своей машине. Ее муж и дочь подозревают, что погибшей каким-то образом подсунули амоксициллин, на который у нее страшная аллергия. Аллергия вызвала анафилактический шок, дама потеряла сознание и на полном ходу врезалась в столб. Об этом писали все газеты несколько дней назад.

— Как хорошо, что меня не было в Стокгольме и я не читал этих страстей. Знаешь, что делают сыщики в классических произведениях? — Ларс притянул жену к себе, давая понять, что пора в душ и в постель вместо того, чтобы обсуждать чьи-то подозрения.

— Что? — Линн уже предвкушала предстоящее, и ее голос стал чуть хриплым.

— Ищут, кому выгодна гибель… Завтра додумаешь. Иди ко мне…

Вот уж это приглашение-приказ она готова выполнить с удовольствием…

— Сегодня у нас игра в «я хочу», — голос змия-искусителя.

— Это как?

— Очень просто: я выполню любое твое желание, но только то, о котором ты скажешь вслух. Представь себе, что я робот-андроид, подчиняющийся только твоему голосу. Будешь говорить, что мне делать.

— Ларс…

— Завела привычную песню. Взрослая женщина, а краснеешь, как девчонка. Впрочем, красней, так даже интересней. Но знай: я выполняю только твои команды. Скажешь положить правую руку на твою левую грудь — положу, не скажешь, на какую, — не двину рукой.