— Нет! — закричала Элиза и сжала руками виски. — Пожалуйста, оставь… мне нужен шум… это меня успокаивает.

Тиган нахмурился, секунду колебался, но все же не стал выключать телевизор.

— Элиза, что произошло сегодня ночью?

Она отвела взгляд и опустила голову.

— Тебя кто-то ранил? На тебя кто-то напал еще до Отверженных?

Элиза долго молчала.

— Нет, меня никто не трогал, — наконец произнесла она.

— Ты не хочешь объяснить, чья кровь на твоей одежде? И почему ты торчишь в этой дыре, врубив технику на полную катушку?

Элиза обхватила голову руками и чуть слышно прошептала:

— Я ничего не хочу объяснять. Пожалуйста, Тиган… ты зря пришел. Тебе лучше уйти.

Тиган криво усмехнулся:

— Я только что спас тебе жизнь и, думаю, вправе знать, из-за чего рисковал.

— Произошла ошибка. Я не должна была так поздно находиться на улице. Я знаю, насколько это опасно. — Элиза посмотрела на него и чуть заметно пожала плечами. — Просто дела заняли немного больше времени, чем я предполагала.

— Дела? — переспросил Тиган, ему не нравился ход разговора. — Ты ведь говоришь не о походе в магазин или встрече с друзьями за чашкой кофе?

Тиган перевел взгляд на кухонный стол, где лежал мобильный телефон. Воин нахмурился, подошел к столу и взял телефон в руки. Ему часто доводилось видеть подобные аппараты. Ими пользовались люди, ставшие прислужниками Отверженных. Он открыл крышку телефона и отключил встроенную систему навигации.

Тиган знал, что, если он принесет телефон в лабораторию, Гидеон обнаружит в нем один-единственный зашифрованный номер, удалить который невозможно. Как и парка Элизы, мобильник был в крови.

— Элиза, где ты взяла этот телефон?

— Думаю, ты знаешь, — тихо, но с вызовом ответила Элиза.

Тиган резко повернулся к ней:

— У Миньона? Сама? Господи… но как?

Элиза пожала плечами, потирая висок, словно испытывая головную боль:

— Я шла за ним от самого вокзала, а когда представилась возможность, убила его.

Тигана трудно было чем-то удивить, но признание этой хрупкой женщины привело его в замешательство.

— Ты шутишь?

Элиза не шутила. Он прочитал это в ее глазах.

На экране телевизора промелькнула заставка экстренного выпуска новостей. В следующую минуту появился репортер, сообщавший о жертве с ножевыми ранениями:

— «Труп мужчины был найден в двух кварталах от железнодорожного вокзала. Полиция предполагает, что это убийство аналогично ряду совершенных ранее…»

Репортер продолжал вещать, а Элиза смотрела на Тигана спокойным взглядом, не сходя со своего места у дверей ванной. Воина обожгла догадка.

— Ты? — спросил он, уже зная ответ.

Элиза ничего не сказала. Тиган подошел к ящику, стоявшему рядом с футоном, открыл его и тихо выругался, когда его взгляду предстал целый арсенал холодного и огнестрельного оружия. Большая его часть была совершенно новой, но что-то, судя по внешнему виду, уже успело выполнить свое смертоносное предназначение.

— Как давно ты этим занимаешься, Элиза? Когда началось это безумие?

Она смотрела на него, крепко сжав зубы, затем с трудом выдавила:

— Мой сын погиб по вине Отверженных. Они лишили меня всего, что мне было дорого в этой жизни. И я не могу просто сидеть и ничего не делать. И не буду.

В ее голосе звучала решимость, но это не уменьшило раздражения Тигана.

— Сколько?

Сегодняшний труп был, разумеется, не первым.

— Скольких ты уже убила, Элиза?

Она долго молчала, затем медленно подошла к книжному шкафу, присела и вытащила с нижней полки закрытый контейнер, сняла крышку и, глядя на Тигана, отложила ее в сторону.

В пластиковом контейнере лежали телефоны.

Не менее дюжины.

Тиган опустился на футон и провел рукой по волосам.

— Какого черта, женщина!.. Ты что, с ума сошла?

Элиза потерла лоб, стараясь унять боль. Мигрень усиливалась. Женщина закрыла глаза. Она не хотела, чтобы боль скрутила ее окончательно, сделав беспомощной и жалкой в глазах воина, так неожиданно появившегося в ее квартире.

— Ты понимаешь, что ты делаешь? — Голос Тигана, спокойный, с легкой ноткой удивления, отозвался в ее голове оружейным выстрелом. Воин взял коробку и направился к противоположной стене. Звук тяжелых ботинок, ступающих по потертому ковру, скрежетом отдавался в ушах Элизы. — Ты что, смерти ищешь?

— Ты не понял, — пробормотала она, с трудом превозмогая боль. — Не можешь… понять.

— Объясни. — Слово прозвучало коротко и резко. Это был приказ сильного и властного мужчины, привыкшего, что ему подчиняются.

Элиза медленно поднялась и отошла от книжного шкафа. Каждый шаг давался ей с большим трудом. Лишь привалившись спиной к стене, она почувствовала некоторое облегчение. Элизе очень хотелось, чтобы Тиган поскорее ушел и оставил ее наедине с болью.

— Это касается только меня, — произнесла она, понимая, что он не может не замечать, как прерывисто она дышит. — Это мое личное дело.

— Мать твою!.. Элиза, это долбаное самоубийство!

Она вздрогнула, услышав ругательство, — ее уши не привыкли к грубым словам. В ее присутствии Квентин не позволял себе ничего, кроме «черт возьми», и то лишь в тех случаях, когда был крайне раздражен из-за проблем на работе или запретов правительства Темной Гавани. Квентин был настоящим джентльменом и при всей своей мощи вампира умел проявлять деликатность.

Грубый Тиган был полной противоположностью ее погибшего мужа. Элиза, с детства находившаяся под опекой Рода, привыкла бояться таких, как он. Квентин, наряду с остальными сотрудниками Агентства, считал воинов Ордена опасными убийцами. Большинство жителей Темной Гавани смотрели на них как на банду необузданных средневековых варваров, чья миссия выступать защитниками Рода давно себя исчерпала. Их называли безжалостными и даже свирепыми, и, хотя Тиган сегодня спас ей жизнь, Элиза не могла избавиться от настороженности, словно имела дело с диким зверем.

Она наблюдала, как Тиган, запустив свои большие руки в контейнер, перебирает телефоны Миньонов. Доносилось шуршание пластика и лязг металла.

— Система навигации отключена. — Прищурившись, воин подозрительно посмотрел на нее. — Ты умеешь это делать?

Элиза кивнула:

— Мой сын — молодой парень. — Сказав это, она поморщилась. Господи, она продолжает говорить о Кэмдене как о живом, особенно в такие моменты, когда от боли и усталости ничего не соображает. — Был сын, — тихо поправилась она. — Кэмден не хотел, чтобы я за ним следила, и, выходя из дома, отключал систему навигации. Я научилась включать, но он каждый раз это обнаруживал и вновь отключал.