Глаза должны привыкнуть к темноте, но окон тут нет, и мне так и не удается различить очертания предметов.

Зрение тут лишнее, и постепенно начинают оживать другие чувства. Улавливаю какой-то шелест, но он такой тихий, что напоминает легкое дуновение ветра в штиль. Носа касается уже знакомый аромат морского бриза и кедра, и внутри снова оживает тот трепет.

Хочется что-то сказать, но мысли вылетают из головы, и я молчу, лишь дыхание учащается, и прикосновение шелковой ткани к телу начинает ощущаться острее.

Он здесь.

Чувствую это кожей, словно магнитное поле, меня как один из полюсов тянет к нему, и я понимаю, что хочу поддаться этой силе.

Закрываю глаза и делаю вдох, но он обрывается, когда на мою талию опускаются сильные руки.

Незнакомец притягивает меня к себе, и я без стеснения подаюсь навстречу, утыкаясь спиной в его каменную грудь.

И все мое существо пронзает ощущение, что я вернулась домой, в то место, где я и должна быть. Его сильные руки обхватывают мою талию, пальцы скользят по шелку платья, а тело мгновенно реагирует ускоряющимся пульсом и просыпающейся где-то в глубине жаждой.

Я и не думала, что можно скучать по прикосновениям совершенно незнакомого человека, но…

Я скучала.

Шпильки снова летят к чертям, и волосы распадаются по плечам. Незнакомец склоняется и жадно, словно мной одной дышит, делает вдох, ведя носом по шелковым прядям. Мои колени подгибаются, и слабость накатывает такая, что приходится ухватиться за его руки на моей талии и сжать, только бы не упасть.

Меня крепче прижимают к сильному телу, и я делаю в унисон с ним шаг в сторону и ноги касаются чего-то мягкого.

Диван. Понимаю это, когда Незнакомец садится и тянет меня за собой, а я безмолвно подчиняюсь и опускаюсь рядом, боясь и одновременно предвкушая продолжение.

Я не выпила ни капли, но кажется, что я пьяна, настолько дурманит его близость. Позволяю притянуть себя к нему на колени, и тревожный звоночек раздается лишь тогда, когда сильные руки приподнимают подол моего платья, помогая мне оседлать бедра незнакомца.

Я должна прекратиться все это.

Но вместо этого как марионетка устраиваюсь удобнее, обхватывая безумно широкие плечи и зарываюсь пальцами в жесткие волосы на его затылке.

Он ведет ладонями по моей талии и постепенно пальцы скользят выше туда, где кончается шелк и начинается обнаженная кожа, которая сейчас пылает от прикосновений, которые еще не случились.

Ладони обжигают и тянут ближе, заставляют меня прижаться к широкой груди незнакомца, поддаться ему.

И я подчиняюсь.

Жмусь всем телом, его мятное с нотками табака дыхание касается моих губ, но он не спешит коснуться их своими, замирает в миллиметре, будто бы спрашивая у меня разрешения. И от этого становится еще слаще.

Облизываю губы невольно касаюсь ими губ напротив, и это как отмашка, как сигнал, которого он только и ждал. Его поцелуй терпкий как вино и такой же пьянящий. Губы терзают мои, дразнят, язык нагло исследует мой рот, словно именно он, незнакомец, хозяин моего тела и мой личный наркотик. Его движения напористы, дыхание рваное, но я ни под каким предлогом не решусь прервать этот секс наших губ, потому что не хочу, чтобы он кончался.

Внезапно он отрывается от моего рта сам и ведет подбородком в сторону утробно рыча. Его пульс как и мой давно сорван с цепи, а руки слегка дрожат, и это странным образом влияет на меня.

Он огромный и сильный, но этим поцелуи творят с ним такое, что я невольно начинаю ощущать себя настоящей и желанной женщиной. Словно женское естество как черная пантера просыпается внутри и мурлычет от удовольствия, что меня могут вот так хотеть.

Возбуждение не сходит, а лишь еще сильнее разгорается когда этот поцелуй прекращается и мы застываем. Часто дышу, внутри все как огнем обдали, а внизу живота уже пульсирует от острого на грани боли желания.

Машинально подаюсь бедрами ему навстречу, и с наших губ срываются стоны, потому что одновременно касаемся чувствительных точек друг друга, и тела прошибает ток.

Тонкая преграда кружевных трусиков — не преграда, если их сдвинуть, он без труда поймет насколько я его хочу…

И эта мысль слегка отрезвляет.

Что я вообще себе позволяю? А если кто-нибудь узнает? Боже!

Видимо незнакомец улавливает перемену в моем настроении и аккуратно обхватывает мое лицо ладонями, прижимаясь лбом к моему.

Секунду мы не двигаемся и молчим в этой сводящей с ума близости, а потом он отстраняется и касается кончика моего носа губами.

Такой странный собственнический жест совершенно неуместен, но так приятен, что я невольно улыбаюсь.

Сильные руки приподнимают меня с колен и мы встаем, приводя в порядок одежду.

Это началось так внезапно и так внезапно закончилось, что я все еще не могу понять, как такое вообще произошло со мной, чопорной училкой? Щеки начинают пылать.

И пугает больше всего то, что его остановила не я, а он сам.

И это отрезвляет еще сильнее.

Незнакомец провожает меня к той самой двери, не знаю, откуда он так хорошо ориентируется в этой комнате, но эта мысль не успевает отпечататься в памяти, потому что около выхода он медлит.

А потом как голодный зверь обхватывает мое лицо руками и вгрызается в губы так, как никогда не делал. И теперь я понимаю, что значит трахать языком, потому что его движения имитируют именно это. Он имеет мой рот так что подгибаются колени, а пальцы сжимаются, комкая его смокинг.

Каждое его движение — завоевание и каждое — победа. Каждой грубоватой лаской он срывает в моих губ стоны, и от этого ведет обоих.

А потом все обрывается.

Так же резко как началось.

Он отстраняется и утыкается лбом в дверь над моим плечом, тяжело дыша. Кожу обдает жаром, и мурашки рассыпаются по плечам.

Не знаю, что со мной происходит, но ощущаю себя киселем, бесформенной массой, безвольной куклой, потому что сейчас могу думать лишь об одном: придвинься он чуть ближе и коснется кожи у сгиба шеи.

Тонкая бретелька соскользнет, и я стану еще беззащитнее чем сейчас.

Я должна прекратить это!

— Мне лучше уйти… — не узнаю собственный хриплый голос. Скорее чувствую чем вижу его кивок, и незнакомец отступает, притягивая меня к себе, а потом намеренно твердо разворачивает к нему спиной и открывает дверь, которая как оказывается, была не заперта.

А если кто-нибудь вошел бы?

Яркий свет ослепляет, щурюсь, выходя из комнаты, и рядом возникает все тот же официант, который протягивает мне сумку.

— Пожалуйста, вызовите такси, — прошу, прокашливаясь и он кивает.