глянь – везде найдется что-то захватывающее. Город славится тем, что в нем живут художники, актеры, писатели, и вообще раньше он считался городом элиты, а еще большую известность со временем получил благодаря домику Шерлока и музею мадам Тюссо.

Я же, к примеру, нахожу прекрасное в настенном граффити наряду с особняками, а также в цветочных арках и маленьких магазинчиках. Марилебон остается бессмертной классикой – можно сказать, что здесь витает колоритный дух прежних времен, дух культуры, аристократии: Диккенс, Уэллс, Коллинз.

В детстве, когда я гуляла с соседскими ребятами, мы любили тайком проникать меж особняков и заглядывать за чужие заборы. Однажды, жарким июльским днем, нам удалось наткнуться на Пола Саммерсона, который отдыхал со своей женой возле бассейна. Смеху было! Только охранники нас все же заметили. Пришлось рвануть с места и лететь оттуда со всех ног. Помню тот день до мельчайших деталей. Вернулась домой, рассказала Брук и родителям, мама с папой смеялись, а сестра обиделась на то, что я не позвала ее с собой. Она всегда обижалась по пустякам.

Я выключаю музыку и поднимаюсь по ступенькам. Пробежка до дома получилась быстрой. С загруженной мыслями головой забываешь о том, сколько времени тратишь на дорогу, уносясь в мир размышлений на долгое, но такое драгоценное время.

– Джи, как прогулялась? – спрашивает мама, встречая меня в коридоре.

У нее в руках большая картонная коробка, которая сразу привлекает мое внимание.

– Отлично, – признаюсь я и дарю маме широкую улыбку. – Давно так не наслаждалась погодой.

Мама ставит коробку на тумбочку. Я борюсь с желанием посмотреть, что в ней лежит. Перевожу взгляд на маму и пытаюсь по ее глазам понять, прячет она там что-то или нет. Но вместо этого вижу лишь усталый взгляд. Ее короткие светлые волосы убраны назад, из-за чего лицо при свете лампы приобретает более острые черты. Она сбросила около десяти килограммов за последние два года и, на мой взгляд, потеряла некий шарм. И я даже не знаю, как ей идет больше, да это и не важно. Я не зацикливаюсь, потому что главное, чтобы ей самой было комфортно.

– Покажешь мне, что прячешь в коробке?

Подхожу ближе и чувствую, как напряжение в комнате медленно нарастает. Мама отходит назад и убирает коробку за спину, я морщусь от недовольства и непонимания.

– Что там?

– Джитта, милая, в кухне ждет фруктовая тарелка, иди поешь! – Мама переводит тему, очевидно не желая, чтобы я продолжала расспрашивать. – Это посылка с работы пришла. Ничего особенного.

Мне тяжело. В груди все сковало. Должно быть, мама что-то скрывает, и это что-то не дает мне покоя. Прохожу вперед и слышу, как за моей спиной раздается облегченный выдох. Значит, мама действительно утаивает какой-то секрет. Только потому, что мое существование и так принесло ей достаточно мук, я ухожу оттуда и стараюсь забыть про эту чертову коробку.

Со смешанными эмоциями вваливаюсь в нашу с Брук комнату, толкая дверь ногой, так как в руках у меня огромная тарелка с фруктами и душистыми ягодами.

– Джитта Эвердин на месте. Включай своего Стайлса.

– Ничего себе появление! – игриво двигает бровями Брук, и я заливаюсь смехом.

В комнате темно, поэтому для большей атмосферности мы включаем гирлянду.

– Хорошо, что мы ее повесили, – усмехаюсь я.

Сестра кивает.

– Плюхайся рядом, Джи-Джи. – Она ставит рядом с собой мягкий пуфик, и мы усаживаемся.

Руки Брук оказываются на моих плечах. Первая мелодия из какого-то альбома растекается по комнате, подобно тягучему меду.

– Угощайся. – Я протягиваю Брук фрукты, а сама беру клубнику.

В висках стучит. Словно над самым ухом раздается мелодичный голос: «На вкус как клубника летним вечером». Я улыбаюсь – лето, вечер, клубника. Все это будто списано с наших с Брук посиделок.

«И звучит как песня» – поет следом Гарри, а мы с сестрой к этому времени уже вовсю хохочем. Первый попавшийся трек – и уже точно о нашей жизни.

– Обожаю киви! – восклицает сестра, уплетая фрукты за обе щеки. – Ну что, как тебе его творчество?

– Мне нравится, – абсолютно искренне отвечаю я.

Гарри Стайлс – не мой кумир в музыке, но голос у него приятный.

– Удивляюсь, как ты раньше не замечала. – Слова Брук будто впиваются в кожу. – Джи?

Не замечала, потому что голова была занята другими мыслями, а сердце – другими печалями…

– Кстати, ты завтра свободна? – резко спрашивает она. – На вечер никаких планов нет?

Я поворачиваю голову в сторону Брук, чтобы увидеть ее во всей красе. Русые волосы сестры блестят при свете гирлянды, в глазах прыгают искорки, а вздернутый кончик носа слегка покраснел.

– А почему ты спрашиваешь? – Кусаю яблоко и хитро ей подмигиваю. – Бру-у-ук? Что ты задумала?

– Хочу познакомить тебя кое с кем. – Она облизывает губы и смущенно улыбается, будто старшая сестра здесь я, а не Брук.

Знаю, она жаждет моего одобрения. В волнении заламывает пальцы. А я осознаю, что мои подозрения оправдались. Сестра влюбилась, я давно это поняла. Причин на то было немало: в последнее время она почти всегда была в хорошем настроении, часто где-то пропадала, ходила по магазинам и покупала себе одежду. Не только повседневную, но и на выход – я даже не могла раньше найти в ее гардеробе платья, так что их наличие теперь явно намекает на завязывающиеся с кем-то отношения.

– Во сколько? – задаю лишь один вопрос, а в ответ сразу же получаю объятия. – Полегче!

– Я рада, очень рада! – щебечет она. – Ты наконец-то с ним увидишься!

От Брук очень приятно пахнет, не могу этого не отметить. Сладкая смесь ванили и пионов. Я откликаюсь на ее объятия, чувствуя себя при этом так хорошо, словно лучше и быть не может. На данный момент уж точно.

Глава 3

Знакомство с дьяволом

Следующим утром я забегаю в школу запыхавшаяся и немного разбитая – проспала. Такое часто случается, но сегодня особенный день – опаздывать нельзя, нужно успеть поговорить с директором по поводу лагеря. Поэтому я сдуваю с лица выбившиеся пряди волос, поправляю лямку рюкзака и в спешке направляюсь к классу. Стены школы приводят меня в состояние полнейшей апатии, от нахождения здесь не холодно и не жарко. Я по обыкновению выполняю все требования учителей, сдаю работы, общаюсь с одноклассниками – и вроде бы все меня устраивает, но…

– Привет, – здоровается со