Откинулся на лежанку, оглядел кучу вещей перед собой, уставился задумчиво в потолок, ещё раз перебирая в памяти все сегодняшние находки. И те, что лежат передо мной, и те, что остались в каютах. Всё нужно помнить. Если и в остальных каютах будет улов не хуже, то что с ним делать? Продавать торговцу потихоньку и помалу – можно спалиться. Кто-нибудь да узнает, пойдут разговоры, появятся желающие найти новый источник хабара. Нет, надо сдавать найденное сразу, оптом. Пусть и выручка будет меньше, зато всю сумму получишь сразу. Тогда можно будет подумать об уходе с острова. Договориться с каким-нибудь фермером, чтобы отправил с грузом ракушек – никто не откажется от лишних денег. С баркасами связываться не стоит, на причале меня караулить будут в первую очередь.

Заулыбался от одной только мысли о возможном бегстве. Неужели, наконец-то, увижу что-то другое, кроме этого острова? Нет, здесь всё хорошо, привычно, здесь дед похоронен, если бы не те бандиты, то жил бы и жил! А теперь надо уходить…

Уже почти заснул, как яркая мысль перебила сон: – Завтра он в последний раз пойдёт на так понравившееся ему своими нетронутыми богатствами судно! Почему? – предположения заметались в голове, оформившись в отчётливое воспоминание: – Очередная дверь открывается с пронзительным скрежетом проржавевших петель и треском отрывающейся уплотнительной резины, с подволока за шиворот сыпятся колючие бурые хлопья трухлявого отслоившегося железа и мелкая пыль истлевшей краски, старый корпус еле слышно, на самом краю ощущений тяжко вздыхает, долго поскрипывает уставшим за долгие десятилетия силовым набором, крепится из последних сил. Вот оно в чём дело. Опасно! Нет, завтра крайний раз и всё! Только начинать надо с капитанской каюты. Почему сегодня с неё не начал? Почему-то был полностью уверен, что никто и ничто не помешает спокойно копаться в глубине кладбища, а тут вот оно как… Нельзя шутить с духами погибших кораблей, и если они загодя предупреждают, то это неспроста. Как бы не было обидно и как бы не душила жаба, завтра вскрываю командирские каюты и быстро убираюсь оттуда. Решено.

Сразу навалился сон, запудрил голову грёзами, отогнал тревожные мысли. Спал Мангуст и не ведал, что кладбищенские ищейки уже засекли его запах на свалке…

Третий раз он идёт натоптанной дорожкой, внимательно глядя под ноги, всматриваясь в густой предутренний туман, как по заказу навалившийся на остров под самый рассвет. Хорошо, что ткань трофейного комбинезона плотная, иначе бы промок насквозь в первые же мгновения. Влажность такая, что по одежде стекают крупные капли конденсата. И не только по одежде. Со всех сторон слышится тихий шорох струящейся влаги, гулкий стук бьющих об железо крупных капель. Слух не поможет, на зрение тоже полагаться нельзя, потому как туман, осталось только использовать свои умения. Но в такой плотной водяной взвеси магия даёт сбой, энергия словно в никуда уходит, сигнальная сеть всего на десяток шагов работает, дальше не пробивает. Одна надежда, что в такую рань никто на кладбище обычно не появляется.

Перешагнув рваный, загнувшийся внутрь край знакомой дыры, отряхнулся от лишней влаги на одежде, прислушался. Тишина, только перестук капели вокруг. Поудобнее перехватил прихваченный ломик, тихо шагнул вперёд, зажигая щелчком маленький светляк. Сегодня начнём с главного…

Всё, достаточно. Дальше нельзя искушать удачу. После капитанской каюты, казалось, уже исчерпан предел удивлению, так ведь нет. В просторном кубрике механика остановился и присел на широкую кровать, глядя на вытащенные из рундука предметы. Пришлось осторожно опустошить новый рюкзак, сожалея, что он так мало вмещает. Впрочем, с большим грузом лазить по тесным отсекам и дырам было бы сложно. В этот раз вбитая намертво привычка не набирать много оказалась задвинута в дальний угол. Теперь предстоит отобрать самое ценное и как-то уложить всё это богатство, взятое с двух кают. Дальше не стоит испытывать судьбу. Дед учил, что жадность, она искателей губит, и нужно уметь вовремя остановиться. Тогда будешь жить. Не всякий на это способен. Не верил ему, смеялся над плешивым, а теперь сидел и смотрел на кучу добра перед собой, вспоминал старого.

На удивление, вода не добралась до герметично закрытых кают. Если бы не ломик, не удалось бы мне открыть двери. Попыхтел, покряхтел, не без того, но, справился. В каюте капитана оказалось целое сокровище. Пара разобранных пистолетов, пустые магазины, всё это обильно смазано отвердевшей от пролетевшего времени смазкой и завёрнуто в целлофановые пакеты. А потом ещё упаковано в такой же непроницаемый плотный материал. И ещё один такой же тщательно завёрнутый свёрток, в котором обнаружилось длинноствольное оружие в такой же смазке с изогнутым магазином и каркасным прикладом. Автомат, уж это я знаю. Ещё две не вскрытые зелёные коробки, железные, с патронами. И с ключом для вскрытия на каждой. Я даже не поверил своим глазам, когда потянул на себя заскрежетавшую дверку стального сейфа, и она всё-таки провернулась на своих шарнирах. И не соржавела насквозь. А внутри… Что такое огнестрел, я знал. Видел и слышал неоднократно. И читал. Была у деда интересная книжка. Там про разнообразное стреляющее было написано. И с рисунками. Вот по этим рисункам меня старый и обучал премудростям обращения с ним.

Другое дело, что стоил он, огнестрел, запредельных денег, и позволить его себе мог далеко не каждый. Поэтому вот так, живьём, я в первый раз пистолеты видел. С убитых бандюков тогда снял только ножи и самострелы. Даже им не всегда по карману подобная роскошь. Вот у фермеров с оружием не было никаких проблем. Ещё бы, они на снабжении у государства, им огнестрел положен для защиты своих угодий. А интересно, патроны сохранились? Вот бы проверить. Ладно, потом. С сожалением погладил рукой зелёную железную коробку, отложил в сторону. Тяжёлая. А таких две. Одна с автоматными, другая с патронами к пистолетам. Ничего, своя ноша не тянет.

Покрутил один пистолет, другой, освобождённый от целлофановой обёртки, поворошил детали. Попытался отскрести затвердевшую густую смазку, отложил в сторону. Надо отмачивать. Не удержался, взял в руки один, поприцеливался в лежащую на столе фуражку с золочёным крабом, потом в висевший на стене рисунок, с которого весело улыбалась какая-то женщина. Знаю, что нельзя такие вещи делать, да не удержался, как-то по мальчишески вышло. Потом прощения попросил на всякий случай. Повертел остальные детали. Ничего, отмочим, ототрём, соберём. Уж в книге об этом было подробно расписано. Лишь бы пружины не просели. Повертел магазин в руке, плотно смазкой забито, даже не стал пытаться проверять. Взял отдельно пружину, сжал её, отпустил, вроде нормально работает. Пока не соберу и не проверю, не узнаю. Буду надеяться.

Покрутил в руках, поиграл с тяжёлым оружием, отложил на кровать, задумался. Заглянул в сейф, вытащил кожаную кобуру для пистолета, маслёнку и ветошь. Ну да, с последним сталкивался постоянно и для чего всё это предназначено прекрасно знал, а вот с футляром пришлось помучиться. От времени кожа засохла, затвердела и ни в какую не хотела сгибаться. Клапан не открывался. Отложу, потом попробую размочить. Масло в маслёнке постигла та же участь, ну да это ничего, этого добра можно найти. У торговца. Как и керосина или солярки. А не получится, так и не страшно.