Пощёчина, ещё одна, меня хватают за грудки. Голова и затылок взрываются болью, начинаю стонать ещё сильнее. Получаю по лицу снова и наконец-то открываю глаза. Смотрю на коротко стриженого мужчину, что меня держит. Два импланта, в глубине которых еле заметно отражается свет как у кошек. Вокруг темно, и это плохо, у меня нет ночного зрения — придётся действовать так, с ограниченной видимостью. А ведь у них может быть и ещё что-то — протезы рук или ног, титановые черепушки — всё, что угодно.

«Но шанс есть», — успокоил меня кто-то.

Через секунду понял — это не кто-то, это я, просто внутри всё изменилось. А ещё появилась чёткая цель — мне очень нужно выбраться, потому что дома ждёт в одиночестве дочь.

— Ч-ч-что, где? — простонал, с трудом щурясь.

— Имя? — строго спросил голос, в глаза ударил белый свет фонарика.

— А-а-а? — посмотрел на него, пытаясь изобразить страх.

Ещё одна пощёчина, он бросил меня обратно на кресло. Удар в живот я почти пропустил, но смог немного смягчить, подавшись назад. Вскрикнул, схватился руками и застонал. Получил ещё одну оплеуху.

— Имя?! — закричал всё тот же наёмник.

Скорее всего, наёмники — но непонятно почему именно они. Это было плохо — у них опыта обычно в достатке, больше, чем у полиции. Мне с текущими физическими данными тягаться с ними почти нереально. Ещё непонятно зачем им имя — есть же нейрошунт. Тут дошло — у меня теперь новое устройство и неизвестно что там вообще зашито, если зашито.

— Ай… Максим Смирнов… Н-н-не бейте… Максим Иванови-и-ич Сми-и-ирнов… Не надо! — я взвыл, когда он вскинул руку.

Получилось пустить сопли, слёзы — очень легко вышло изобразить истерику. Стало легче, боль немного отступила. Теперь я знал — крик повышает толерантность к болевым ощущениям.

— Джонни, ты чего, не трогай его — может он не при чём? — вступил наконец то в игру четвёртый, присел рядом со мной на корточки, спросил: — Парень, мы из полиции, это очень важно — что ты тут делал?

— Я-я-я не виноват… Я ничего не делал… Я не виноват! — прошептал, хлюпая носом, — Э-э-это он, это всё он, он пригласил!

— Тони, давай я немного его обработаю, чего ты возишься! — вступил тот, который меня уже бил, — Сейчас пару зубов и глазик, а потом…

Я сжался, всем видом показывая, что боюсь его больше, чем своей жизни в спальнике. Он, кажется, улыбнулся краями губ, а главный выдержал паузу, сказал спокойно:

— Успокойся, Джонни, парень всё расскажет, ты же видишь — ему просто не повезло, да?

— Д-д-да… — я сглотнул, затараторил, стараясь чтобы часть слов было не разобрать, хныкая и глотая слюни и сопли: — В-в-вызвал, говорит, денег… Денег много будет… Работать… Я-я-я не знал… П-потом вот того — того, и м-м-меня, резать, и-и-и его р-р-резать!

— Резать? — спросил четвёртый, главный.

Не стоило думать, что получилось его удивить. Он видел кровь под креслом, возможно, не знал, откуда она, но видел и понимал, что тут прошла какая-то операция. Сказать правду — то, что сейчас нужно, они должны поверить, что я сотрудничаю с ними.

— В-в-вон… В-в-вон… В-в-всё из-з-зрезал, вон там… — я показал на затылок, он осторожно дотронулся до входа нового нейрошунта, я, не притворяясь, зашипел: — Ш-ш-ш…

— Видел такое? — спросил кто-то из мужчин, не тот, что меня бил и не тот, что был у них командиром.

— Не знаю, может, этот урод старый и не нужен, может, вот в этом всё и дело, — ответил главный, посмотрел на меня: — Сейчас поедем в управление полиции, там всё расскажешь подробно, договорились, Максим?

Закивал что есть силы, стараясь не обращать внимания на адскую боль в голове и затылке. Мужчина смотрел на меня внимательно, хотя его глаз я почти не видел — очень хорошие импланты, дорогие. Варианта что у него их нет — я не рассматривал. Наконец решив, что хватит, остановил свою голову, робко попросил:

— М-можно воды?

Мне нужно было чтобы хотя бы один ушёл на кухню, или что там есть в этой квартире. В операционной я не припоминал никаких фляг или бутылок, так что, если они прониклись моей игрой, кто-то уйдёт. Но не повезло, главный, которого называли «Тони», сказал:

— В каре есть, Алексей, сможешь сам идти?

— М-м-ма-а-аксим… — поправил я его, проходя простую проверку.

— Извини, — сказал наёмник, в темноте я видел уже лучше, глаза привыкали, он улыбнулся, — Максим.

Мужчина осторожно потянул меня подмышку, я кивнул и, ещё раз всхлипнув, приподнялся. Делал как мог вид, что мне тяжело и вообще очень больно. Когда оказался на ногах, чуть не поскользнулся на своей же крови. Голова немного кружилась, так что играть почти не пришлось. Хоть мне и влили «плазмы-плюс», замещая кровопотерю, было всё равно нехорошо. Сделали несколько шагов к выходу, и уже у самого дверного проёма повернулся, сказал:

— Т-там, там он что-то прятал перед тем, как мне… Перед тем, как… — снова заплакал навзрыд.

— Проверь, — приказал четвёртый, обратился ко мне: — Максим, так положено по протоколу.

В его руке откуда-то возникли самые простые наручники, я кивнул и подставил руки. Не знаю, расслабился он или нет, но мне показалось что лучше времени не будет. Один сидел на корточках и проверял шкаф, на который я показал, второй смотрел на него. Третий контролировал коридор, пока командир собирался надеть на меня браслеты.

Нога резко поднялась вверх, устремилась вниз, я бил ровно так, чтобы попасть сбоку по колену. Удар достиг цели, мужчина пошатнулся. Изо всех сил ухватив правой рукой его ладонь, что держала раскрытый браслет, дёрнул руки вверх левой не дал убрать голову. Металлическая часть попала ровно в глаз, импланты и правда оказались хорошими, брызнула синеватая жидкость. Командир упал, что-то закричал. Схватился с силой за высокую тумбу и резко дёрнул, повалил прямо на его голову. Тот боец, что контролировал коридор, повернулся, но я уже был рядом, схватил его за руку с пистолетом. Резко вывернул в сторону двоих у шкафчиков и выстрелил. Повезло — выставлен режим стрельбы очередями и снят предохранитель, срезало обоих. Неясно только, куда именно попал, и помог ли им бронежилет — но сейчас хватило и этого.

— Сука! — заорал наёмник, пытаясь вырываться и ударить.

Тело двигалось, словно я делал это уже много раз. Уклонился от пары выпадов, пытаясь удержать его руки. Наконец-то дотронулся до металла оружия. Раздался высокочастотный писк, когда он уже был на грани, я отпустил оружие и отпрыгнул. Сильный разряд тока ударил мужчину, он