— Не сметь! — повторила Элия. — Я дочь барона, вы, мерзавцы! А он… он — маг! Вы еще пожалеете!

Брюс прикрыл глаза, пережидая рвущийся наружу гнев. На разбойников. На Элию. На себя… На Дьенка, который…

— Маг? — заинтересовался вдруг Грозь. — А ну держите и этого покрепче, особенно руки. И тащите к огню…

* * *

Огонь разбойники умело прятали в ухоронке, заложенной сверху. С десяти шагов — ни малейших отсветов. Меланхоличный зуброд потихоньку таскал сушняк из горы хвороста поодаль и трещал, перетирая ветки челюстями. Грозный рог зверя был спилен почти под корень, морда шелушилась и прочные костяные пластинки местами отвалились.

— А ну, пшел!.. — главарь пихнул потянувшегося к нему зуброда, выдернув из зубов недоеденную колючку. — Кто Зуйка пустил?

— Да не уследишь же… — рыжий верзила, подпрыгнув, уцепился за косматый загривок зверюги и попытался стронуть с места. Зуброд лениво отмахнулся хвостом.

— Будешь зевать, Жемон, он тебе яйца зажует!

Грозь утвердился на самом крупном из прикаченных к огню валунов. Уселся, словно полководец, на драконий череп, картинно упер кулак в бедро. Через прореху в обветшавшей штанине проглянуло волосатое колено.

Видно, неважно шли дела у разбойничков. Вот уже и обжились, хозяйством обзавелись, поджидая идиотов… Вроде Брюса с Элией.

В горделивой позе главаря снова угадывалась неочевидная странность, но разгадать ее Брюс не успел, потому что прочая разномастная компания почти полным составом сгрудилась вокруг предводителя, за исключением тех, кто волок пленников. Пристроились, переглянулись, блестя глазами.

— Эй, тащите этих сюда!

Пленников с готовностью выволокли в центр освещенного круга. Руки Брюса, как и было велено, держали крепко, заломив так, что от боли он плохо разбирал подробности происходящего. Только дышал ртом, судорожно сглатывая воздух.

Не самое приятное занятие, если учесть, что дым костра был густо замешан на мощном животном духе Зуйка. Через пару минут стало казаться, что рот забит косматой шерстью.

— Отпустите нас немедленно! — подала голос неуемная дочь барона.

— Непременно, — пообещал Грозь. — Как только ваш… м-м, спутник… А он кто вам? Муж, жених, хахаль? Телохранитель?.. Хотя больно тощий…

— Не твое дело, головорез!

Ну, воистину наследница воинственных воителей Загорских. У Брюса аж слезы выступили. То ли от умиления, то ли от невыносимой боли в заломленных конечностях.

А еще у него в глазах двоилось и показалось, что тень разбойника, плясавшая на скале, позади него, то удлиняясь, то укорачиваясь, расслоилась на пару мгновений.

— И впрямь, не мое дело… — Грозь переменил позу, уперев в бедро теперь уже другую руку. Прямо над аккуратной заплатой на колене. Выставленный локоть выглядел так, будто был лишним. — Меня интересует лишь действительно ли ваш спутник маг?

— Руки освободите, — прохрипел Брюс. — И сразу станет понятно.

Грозь засмеялся. Глядя на главаря, принялись ухмыляться и остальные. Даже зуброд заинтересованно повернул лобастую башку, продолжая хрустеть ветками. Только свалившийся с его холки рыжий Жемон уныло сопел, притулившись у лохматого бока зверюги и почесывал лысеющую макушку.

— За дураков нас держишь, парень? А то я магов не видал в деле! — главарь перестал смеяться, разом потемнев лицом. — Их только врасплох застать и можно… Нам повезло.

— Может, для верности порезать? — кому-то из топчущихся вокруг Грозя явно неймется.

— Сколько раз тебе говорено — мучение и убийство без надобности, к поганой судьбе, — раздосадованно бросил Грозь. — Потом все стихии против нас обернутся. Тебе язык для чего даден? Со всеми договориться можно.

— Ну а девку-то?

Грозь с сомнением уставился на Элию. Брюс почувствовал, как заледеневшее сердце пропускает удар.

— Если… — главарь вдруг застыл, судорожно дернувшись. Пальцы изогнулись когтями, глаза знакомо остекленели и замутились, рот перекосило. Слова с трудом протискивались через сведенные челюсти: — Если… кто дотронется до… нее… оторву голову!

— Как скажешь, — недовольно пробурчал любитель сладкого. — Хотя с нее бы не убыло.

— Что? — Грозь вцепился в голову сразу обеими руками. Голос у него стал прежним, хотя и хриплым. — Чего ты там бормочешь?

— Слушаюсь, говорю, — с опаской повторил разбойник. — Не стану я ее трогать.

Грозь, страдальчески морщась, воззрился на него исподлобья.

— Передумал, что ли?

— Как ты сказал…

— Что я сказал?

Разбойник даже рот разинул в удивлении. Неуверенно напомнил:

— Ты только что велел ее не трогать…

— А… — Грозь сморщился, словно надкусил чувствительный зуб. — Раз сказал, значит, не трогай! — он бросил испытующий взгляд на Брюса. Кажется, хотел что-то спросить, но, видно, перекошенная от боли физиономия пленника сняла зародившиеся подозрения.

— Вон там цепи… Посадите их обоих. Только руки этому не забудьте сковать.

— Опять это с ним, — тихонько сказал один разбойник другому за спиной Брюса. — Как ветер поднимается, так словно порча какая…

— Это с войны, — так же тихо, слегка благоговейно, подтвердил второй. — Говорят, ему чужую душу подселили, вот он и мается.

«Чужую душу», которая беззвучно скользнула за морщинистый валун, приметил только Брюс.

Элия выпрямилась, растирая кисти. Пленников отвели к скале и прицепили к ременной упряжи, пропущенной через вбитое в расщелину кольцо. Наверное, тут обычно держали ленивого Зуйка. Пеструю скалу покрывала каменная чешуя. Чешуйки слоились, как слюда, в зазорах застряли клочья бурой шерсти.

Грозь мрачно наблюдал за манипуляциями, скребя висок. Встрепенулся, лишь когда послышался лязг и сдавленное пыхтение сгорбленного разбойника, волокущего к огню седельную сумку.

Изучать ее содержимое сразу нашлось несколько охотников.

— Грозь, смотри чего тут… Может, и впрямь маг… — Из седельной сумки с лопнувшим ремнем высыпались фрагменты уже изрядно помятых доспехов.

Горбатый потрошил одежду.

— Э… Да вы гляньте! Гляньте, что! — возликовал внезапно он, встряхивая куртку Элии, из карманов которой выскакивали золотые иголки. — А они не пустые идут! Ты смотри сколько…

Следом посыпалось содержимое карманов Брюсовой куртки и сумки. Кучка золотого лома искристо переливалась в свете костра. Жирному, богатому блеску не мешала даже пыль и налипший сор.

Кто-то жадно причмокнул. Кто-то присвистнул.

— Маг, значит, — повторил Грозь, разворошив носком сапога металлическую груду. — Надо же… Повезло.

Теперь, когда свет костра заливал главаря разбойников с ног до головы, стало понятно, что показалось неправильным в его силуэте. На руках у Грозя имелось по два локтя и сгибались они под неестественными углами.