не спеша, с удовольствие выпил весь. Тепло сразу стало разливаться по телу. Он включил пультом телевизор и отломил небольшой кусок пирога. На экране в это время всплыло крупным планом лицо рыжей телеведущей, которая когда-то била туфлей польского журналиста. Вблизи она выглядела даже ничего, хоть и была покрыта хорошим слоем макияжа. А вот большие, черные глаза и чувствительные припухшие губы, выдавали в ней, нерастраченную сексуальность.

— Здравствуйте мои дороги, — произнесла рыжая томным голосом слегка прикусив нижнюю губку, показав ряд белоснежных, искусственных зубов.

— Здравствуйте, — автоматически произнес Сидор наливая себе еще водки, — И что ты хочешь мне рассказать?

— Сегодня в Кваскве, произошли несанкционированные митинги, спровоцированные лидером пятой колонны, агентом Нежёлтого дома и Брюссельской капусты, неким Нахальным.

— Интересно, — ухмыльнулся Сидор, наливая еще.

— Этот Нахальный смонтировал и показал через интернет фильм о якобы миллиардной недвижимости нашего премьер-министра. Все наши эксперты, однозначно сделали заключение, что в фильме показаны объекты недвижимости, не имеющие никакого отношения, к премьер-министру.

— У меня точно ничего нет, — согласился Сидор.

— В настоящее время наша доблестная полиция пресекла все попытки провокаторов внести дестабилизацию в стране. Более трехсот человек задержано и находится в следственных изоляторах.

— Ну, и зачем было их задерживать, — развел руками Сидор.

— Чтобы отдать их в руки нашего справедливого правосудия, — сделала торжественное лицо рыжая.

— Продажное ваше правосудие, — угрюмо ответил Сидор и выпил.

— Это не существенно. Главное, что оно стоит на защите ваших интересов, Митрофан Митрофанович, — не согласилась телеведущая.

— А вдруг прав этот их Нахальный, и у меня действительно есть имения, по которым разгуливают стада белых медведей, — покачиваясь и глупо улыбаясь, возразил Сидор.

— Они не против белых медведей, они против вас вышли. А значит против власти, против стабильности, против пенсионеров и светлого будущего наших детей, — отработанным текстом парировала рыжая.

— Откуда вы набрались этой чепухи, — неприязненно сморщился Сидор.

— У нас надежные источники информации, — ответила ведущая и добавила, сделав паузу, — И множество политических консультантов.

— А у них, думаете, нет? В смысле источников и консультантов?

— Есть, — согласилась рыжая, — Это госдеп Нежёлтого дома и Брюссельской капусты. А они, как известно, хотят развалить нашу великую страну с ее первым космонавтом.

— Нет, — пьяно возразил Сидор, — Первым космонавтом была собака.

— Да, но это была наша собака, — уточнила рыжая, — И мы не дадим их в обиду.

— Кого, — не понял Сидор.

— Первую собаку, первого космонавта и ваших белых медведей.

— Вы думаете, медведей тоже для космоса держат, — сильно удивленно произнес Сидор.

— Ну, а для чего еще, — сделала таинственное лицо рыжая. — Как и вас.

— Вот это для меня откровение, — озадаченно покачался всем телом Сидор и пронзительно взглянув на рыжую, добавил, — А я никак понять не могу, зачем я им сдался. Значит, чтобы туда меня, — он поднял руку вверх.

— Вот именно, туда, — подтвердила рыжая.

— Я не хочу туда. Я боюсь незамкнутого пространства, — с дрожью в голосе ответил Сидор.

— Вот видите, — обрадовалась рыжая, — Поэтому туда лучше отправить Нахального и всех несогласных. И тогда в нашей стране не будет пробок на дорогах, все руководители будут иметь столько владений, сколько им захочется и ездить на самых дорогих в мире лимузинах, создавая этим гордость нашей страны. Полицейские станут добрыми дворниками и заменят азиатских гастарбайтеров.

— А омоновцы куда денутся, — с надеждой спросил сидор.

— Омоновцы останутся на всякий случай, чтобы у полицейских-дворников не возникло искушений.

— А вы тогда чем заниматься будете, — с подковыркой, как ему показалось, спросил Сидор.

— А мы, — глубоко вздохнула рыжая, — Мы будем продолжать любить и обслуживать вас, — и она, загадочно улыбаясь, стала медленно расстегивать пуговицы на блузке.

— Что вы делаете, — воскликнул Сидор.

— То же, что и всегда, — и она вдруг встала в полный рост, приподняла ногу и перешагнув рамку телевизора, очутилась напротив Сидора. — Потанцуем, — Рыжая села ему на колени и обвила руками вокруг шее.

— Я не очень люблю, танцевать, — попробовал расцепить ей руки Сидор.

— Тогда я это сделаю сама. Тебе понравится, презик, — Она легко встала, щелкая пультом нашла музыкальную программу и, делая откровенные движения телом, начала под музыку красиво раздеваться. Сидор испуганно сжался. «Что же мне теперь делать», — закрывая лицо руками, с тоской подумал он, когда рыжая сняла с себя и кинула на пол розовый ажурный бюстгальтер, и он… потерял сознание…

— Где-то же ты умудрился водку раздобыть, — услышал Сидор сквозь сон голос Челентано и открыл глаза.

Он лежал на диване, на спине, с раскинутыми в стороны руками. Над ним стоял Челентано, держа в руках, сильно отпитую бутылку Посольской.

— А где она, — Сидор приподнял голову и огляделся.

— Кто?

— Рыжая эта из телевизора, — Сидор повернул голову к телевизору. С экрана на него смотрела картинка с изображением лица рыжей, с слегка приоткрытом ртом и откровенным, призывающим взглядом. — Вот она.

— Снова изображение зависло, — безразличным тоном произнес Челентано и, взяв со стола пульт, направил на телевизор, выключил рыжую.

— А я подумал, что она настоящая, — садясь на диван и потирая лоб, облегченно выдохнул Сидор.

— По какому случаю, пьем, — угрюмо спросил Челентано.

— По поводу белых медведей и их бассейнов с охлаждением, — кисло усмехнулся Сидор и, дотянувшись до графина с водой, стоящего на столике, стал жадно пить прямо из горла.

— Тебе какая разница, — присаживаясь на диван, спросил безразличным тоном Челентано, — Это же не твои медведи. Ты, то чего расстроился?

— Я же артист. В роль вошел. Перевоплотился, так сказать. Теперь переживаю, как настоящий.

— Кажется твоя роль закончилась, — пододвигая стакан, усмехнулся Челентано, — Твой визави, узнал про эти Квасковские митинги, уже вылететь в Кваскву. Будет завра выступать с опровержением по телевизору.

— Кто вылетел, — прищурившись, посмотрел на него Сидор.

— Митрофан Беломедведев, — ответил Челентано.

— А где он сейчас, — огляделся по сторонам Сидор.

— Скоро будет здесь. Так, что собирайся. Переночуешь на даче, — ответил Челентано и вылил остатки водки в стакан.

— А у тебя как дела, — вспомнив, зачем уезжал Челентано, спросил Сидор, — Отпустили сына?

— Отпустили, — беря стакан, произнес Челентано. — Только он уходить не захотел. Со своими в камере решил остаться, — и он разом вылил водку в стакан.

— Хороший парень растет, — похвалил Сидор.

— Хороший, — согласился Челентано, — Это он оказывается, великому поэту медвежонка на голову одел. Мне менты запись показали скрытой камеры.

— Ну, ничего. Посидит денек, и отпустят, — бодро произнес Сидор.

— Пятнадцать суток, — уточнил Челентано.

— Хочешь, я вмешаюсь, — предложил Сидор.

— Пусть посидит. Поумнеет, может, — повертел в руках стакан Челентано, — Жаль, водки больше нет. Ладно, иди. Сиди на даче. Если потребуешься, позвоню. Я Беломедведева здесь дожидаться буду.

— Вот, пироги. Поешь, — Сидор подвинул коробку с пирогами к Челентано и,