— Но почему?..

Марусаки не обратил внимания на вопрос.

— Мы используем его как паспорт в своей организации. Если в нужном месте показать эту пластинку, она поможет вам получить информацию, помощь — и даже убежище и спасение. Как идёт работа, шеф?

Инструментами толщиной почти в волос ван Норрис вставлял в миниатюрные крепления камешки. Не переставая работать, он ответил:

— Квинн — розовый кварц, Одокар — опал, Андерс — аквамарин, ангел Бархиель — яшма, февраль — аметист, святой Андрей — карбункул, среда — бирюза. Роаджакт [Слово составлено из первых букв английских названий соответствующих камней].

— Роаджакт, — повторил Марусаки. — Это ваш пароль. Вы можете использовать его, чтобы представиться, Андерс.

Квинн моргнул. Слишком уж нелепо и похоже на фантастику, чтобы быть реальностью. Где ему представится возможность воскликнуть «Роаджакт!», чтобы появилась морская пехота или другая осязаемая помощь?

Должно быть, голландец прочёл его мысли. Положив инструменты, он закрыл заднюю крышку часов и, возвращая их Квинну, проговорил:

— Похоже на шпионское приключение, а, Андерс? Когда станете старше, поймёте, что реальная жизнь бесконечно разнообразней и фантастичней любых рассказов писателей. Я знаю, это старое и банальное утверждение, но ни возраст, ни избитость не делают его менее справедливым. Вы по-прежнему вначале хотите побывать в Дордрехте?

— Да.

— Тогда — если вы достаточно умны — в первое же утро там вы навестите антикварный магазин некоего минхеера Дидриха Бевроота на Воорстраате. Вы скажете ему, что ваши часы спешат и вы хотите, чтобы их отрегулировали, что вы турист и случайно забрели в его магазин, потому что увидели на витрине выставку старинных часов. Эти три фразы будут вашим первым паролем. Бевроот станет осматривать ваши часы. Увидев, что в них, он свяжет вас с теми, кто предоставит вам нужную информацию.

— Похоже на старую подпольную сеть, — заметил Квинн, по-прежнему почти не веря происходящему.

Ван Норрис нахмурился.

— Да, во время войны это было частью подпольной сети. В те дни мы были отчаянными людьми. Когда человек вставал на нашу сторону, мы не спрашивали, чем он занимался в прошлом. Поэтому многие боковые ответвления странных и часто незаконных занятий соединялись с нашей организацией, и через них мы получали необходимые сведения и материалы. Когда война — вернее, её часть, — закончилась, мы, сражающиеся в темноте, вышли на свет. И поняли, что мир ещё не для нас.

Тогда некоторые из нас отыскали своих прежних соратников. Мы не утратили связей с ними, не забыли и людей, хоть и нарушающих закон, но которые однажды могут оказаться полезными. Конечно, это нынешнее подполье не вполне можно назвать респектабельным, но мы сохраняем с ним связи.

Поэтому, когда нам нужно, в нашем распоряжении оказывается нечто вроде паутины. Чужак — может быть, за полмира отсюда, — касается одного из сигнальных проводов. Поступает сообщение, порой меняя на своём пути несколько языков и пересекая множество границ. Оно достигает такого человека, занимающего значительное положение в обществе, который может отправиться к высоким руководителям и сказать — и ему при этом поверят: «Сэр, то-то, то-то и то-то, похоже, происходит в этом месте. Следовало бы проверить». Мы предоставляем глаза, чтобы смотреть, уши, чтобы слушать, ноги, чтобы пройти по тропам, по которым нельзя ходить официальным путём…

— Вот именно, — Марусаки убрал коробку в ящик. — И не забывай, сынок, что у противной стороны есть своя сеть, такая же налаженная, как наша, или даже лучше. Когда удаётся, противники хватают нас, давят и косят. Это война, которая идёт в тёмных переулках и на пустынных участках границ, а также в удобных городских кабинетах. И первая же ошибка делает парня таким же мёртвым, как если бы его подстрелили в Корее. Идти нужно осторожно — или вообще больше не сможешь двигаться! Не забывайте об этом. Показать ему картинки, шеф?

Получив согласие ван Норриса, он веером разложил на столе пять фотографий. Обычные снимки, лица мужчин на них видны очень отчётливо.

— Это Бевроот.

Квинн разглядывал круглое лицо, наморщенный лоб, выпяченные, почти капризные губы. Он был уверен, что не забудет это лицо.

— Это Лоренс Кейн. Возможно, вы его не увидите. Но это один из моих партнеров, и он сейчас в Европе.

— Мастер по ликвидации аварий, как и я! — с улыбкой добавил Сэм.

На другой фотографии худое, чисто американское лицо, национальность этого человека спутать невозможно. Но линия рта противоречила весёлому взгляду.

— Корни Смитс.

Третий — в морском офицерском кителе и в фуражке с кокардой, небрежно сдвинутой набок.

Оставшиеся две фотографии ван Норрис положил рядом. Это были снимки одного и того же мужчины — в фас и в профиль. У мужчины было узкое лицо восточного типа, но с некоторыми отличиями — меньше заметна раскосость глаз и слишком выступающий крючковатый нос.

— Отметьте в своём каталоге — крайне опасен, — предупредил Марусаки. — Это Квонг, Хонг или Винг. Берегитесь его, — закончил он легкомысленным тоном.

— Первым троим можете доверять. Этого человека опасайтесь, — добавил ван Норрис.

Марусаки снова посмотрел на свои часы.

— Пора в путь, шеф…

— А какое отношение ко всему этому имеет сокровище епископа? — поинтересовался Квинн.

— Возможно, никакого, а может быть, самое прямое, — ответил ван Норрис. — Коллекция статуэток — настоящее сокровище и имеет огромную историческую ценность. И не только историческую. Если их отыщут, найдётся немало желающих приобрести их.

— А в наши дни достаточно людей, у которых много денег, — вмешался Марусаки. — И богатые люди сочтут это отличным вложением. В Европе немало тех, кто в состоянии заплатить за такие находки полноценными американскими долларами. У них такое правило. Они покупают их на чёрном рынке. Американские доллары в Европе сейчас ценятся выше местной валюты.

Предположим, сокровище будет контрабандой привезено сюда и продано за астрономическую сумму какому-нибудь крутому парню, который заработал кучу денег на чёрном рынке, но не может от них избавиться, не насторожив федеральных агентов. Деньги, которые он заплатит, уплывут за море, как раз к тем людям, в жадные руки которых ни в коем случае нельзя давать зелёные. Да, сынок, эта охота за сокровищем может стать очень крупным делом. Поэтому шеф допускает вас в один из наших тайных проходов. Понятно?

Наконец Квинн понял. Он смущённо потянул ремешок часов. Объяснение Марусаки звучало логично и показывало возможное использование сокровища. И, возможно, именно это вывело Старка на след, который так неожиданно оборвался на улице Маастрихта. Значит, ответ на его вопросы связан с сокровищем епископа.

— Это останется у вас? — он указал на рыцаря.

— С вашего согласия. А теперь, если вы готовы, Марусаки отвезёт вас в Нью-Йорк. Не забудьте…