не осознают, до какой степени они полны страхов. Каждая имеющаяся в теле хронически напряженная мышца – это напуганная мышца; иначе она не противилась бы с таким упорством и цепкостью потоку проходящих через тело чувств и жизненных сил. Это еще и разгневанная, сердитая мышца, поскольку гнев является естественной реакцией на принудительно наложенные ограничения и на отсутствие свободы. И, кроме всего прочего, здесь также имеет место печаль из-за потери даже потенциальной возможности пребывать в состоянии приятного возбуждения, когда кровь энергично циркулирует, а тело словно вибрирует и его пронизывают волны позитивного возбуждения. Подобное состояние телесной живости представляет собой физическую основу для того, чтобы иметь возможность испытывать радость, – об этом прекрасно знают многие религиозные люди. И когда члены секты трясунов начинают трястись, когда святые или юродивые впадают в исступленный транс, а бродячие дервиши кружатся в загадочном танце до тех пор, пока не достигнут экстаза, то они поступают так именно в поисках подобного состояния радостного возбуждения.

Радость – это переживание, бесспорно связанное с религией. В религии ее принято связывать с тем, что человек вверяет себя Всевышнему и признает Бога и его милость. Сердцевиной библейской веры является предписание: «Вы должны возрадоваться перед лицом Бога, вашего Господа и Повелителя». Это утверждение (Второзаконие, 2:13) было обращено Моисеем к детям Израиля, после того как они благополучно спаслись из тяжкого египетского пленения. На древнееврейском языке слово «радость» звучит как «гул». Первоначальный смысл указанного слова – «кружиться волчком под влиянием сильной эмоции». Это слово, которое псалмопевец порой применяет для описания Бога, изображает его вращающимся в выражении величественного восторга.

В Новом Завете (Иоанн, 15:11) Иисус говорит о том, что в соответствии с провозглашаемым им учением все его истинные ученики должны испытывать радость. Во Втором Послании Иоанна Богослова (12) он говорит следующее: «Надеюсь прийти к вам и говорить устами к устам, чтобы радость ваша была полна». Христианство учит, что пребывать в единении с Господом, Отцом нашим, – это значит испытывать радость.

Еще одну точку зрения на радость выразил знаменитый немецкий поэт Фридрих Шиллер в своей оде «К Радости», где о радости говорится так: она была выкроена из божественного пламени силой, которая взяла для этого благого дела цветок, только что распустившийся из бутона, добавила к нему огня, взятого от солнца в небесах, и породила сферы путем вращения безграничного эфира.

Все эти образы заставляют думать, что Бога, пребывающего в небесах, можно отождествить с теми космическими силами, которые создали звезды. Из всех этих бесчисленных звезд самой важной для жизни на Земле является наше Солнце. Это от него исходит божественное пламя, это оно являет собой ту вращающуюся сферу, лучи которой делают землю плодоносной. Своим сиянием оно освещает и обогревает Землю, давая движущий импульс тому безостановочному коловращению, тому танцу, имя которого – жизнь. Ведь многих божьих тварей и существ пробуждение в ясный, солнечный день наполняет ясно видимой радостью. А такое создание, как человек, особенно чувствительно к божественному огню нашего светила. Потому нет ничего удивительного в том, что уже древние египтяне поклонялись Солнцу как божеству. Да и у славян есть бог Солнца: Ярило.

Рабиндранат Тагор, индийский ученый, писатель и мудрец, также говорит о радости в терминах естественных, природных процессов: «Принуждение вовсе не является окончательным взыванием к человеку, а вот радость является, и радость присутствует везде. Она – в зеленом ковре травы, устилающем землю, в голубой безмятежности неба, в не ведающем усталости роскошестве весны, в молчаливой воздержанности зимы, в буйной плоти, которая делает живой нашу телесную оболочку, в идеальной уравновешенности и гармонии человеческого облика – благородного и возвышенного – перед лицом всеобъемлющего и безостановочного процесса жизни, в осознании всех наших сил и возможностей… Лишь тот постиг окончательную истину, кому ведомо, что весь мир, вся вселенная – это творение радости».

«Но как же тогда быть с печалью?» – может спросить кто-то. Все мы знаем, что в жизни есть место и печали, и горю. Они приходят к каждому из нас, когда мы лишаемся одного из тех, кого любим, когда мы теряем силы и возможности в результате несчастного случая или болезни, когда мы разочарованы в своих надеждах и чаяниях. Но точно так же как день не существует без ночи, не бывает и жизни без смерти, а радость не может существовать в дистиллированном виде, без примеси печали. В жизни есть место боли, равно как и удовольствию, но мы в состоянии соглашаться с фактом наличия боли лишь до тех пор, пока не оказываемся погруженными в нее. Мы можем согласиться с потерей, если знаем, что не осуждены горевать непрерывно и очень долго. Мы в состоянии принять ночь, поскольку знаем, что вслед за ней непременно настанет день, и мы в состоянии принять печаль, если знаем, что к нам снова возвратится радость. Но радость может родиться лишь в том случае, если наш дух свободен. К сожалению, слишком многие люди пребывают сломленными, и для них радость невозможна до тех пор, пока этот слом не заживет и они не излечатся.

Каким образом человек теряет дарованную ему радость? Библия позволяет в какой-то мере понять это. Она рассказывает нам о том, как в незапамятные времена в Эдемском саду, бывшем в ту пору раем, обитали мужчина и женщина. Подобно всем прочим живым существам, населявшим этот чудный сад, они пребывали в состоянии блаженного неведения. В том саду росли два дерева, плоды которых им было запрещено вкушать: дерево познания добра и зла и дерево жизни. Змей искушал Еву съесть плод с древа познания, говоря, что он хорош. Ева отказывалась и объясняла это тем, что, вкусив запретный плод, она обязательно умрет. Но змей уверял, что она не умрет, ибо станет подобна Богу, познав, как и он, различие между добром и злом. Тогда Ева вкусила сей плод и убедила Адама поступить точно так же. И едва только сделав это, они обрели знание.

Этот библейский рассказ раскрывает, как человек приходит к самопознанию. Запретное знание оказалось осознанием сексуальности. Всякое иное живое существо, кроме человека, пребывает обнаженным, но ни одно из них не чувствует при этом стыда. Все прочие живые существа сексуальны, но сами они не осознают своей сексуальности. Именно такого рода самопознание лишает сексуальность ее естественности и спонтанности и тем самым в конечном итоге лишает человека изначально присущей ему невинности. Потеря же невинности порождает ощущение виновности и ведет к чувству вины, которое разрушает радость.

Разумеется, весь этот рассказ носит аллегорический, иносказательный