Виноградов прикрыл глаза и сделал вид, что дремлет, привалившись виском к холодному стеклу.

Машину потряхивало на камнях и выбоинах, но прежде чем по-настоящему заснуть, Владимир Александрович похвалил себя за выдумку с кодовыми замками. Конечно, рано или поздно очкастый сообразит, что его надурили и портфель-дипломат ничем не отличается от сотен тысяч других… Однако, оставалось надежда, что хоть какое-то время Виноградов выиграл – а это сейчас было важнее всего.

… Проснулся Владимир Александрович от того, что машина притормозила.

– Вставай, майор! Приехали. – Шамиль уже открыл свою дверь и потягиваясь лез наружу.

Виноградов потер не до конца ещё разлепившиеся ресницы и бросил взгляд на часы:

– Ого! Славненько… – Получалось, что проспал он почти до полудня.

Владимир Александрович выбрался из машины: тихо, на небе ни облачка, а прямо над головой вовсю припекает солнце.

Из бронетранспортера уже высыпал вооруженный народ. Так же, как и раньше, воздух сразу наполнился гортанными выкриками, шуршанием дорожной щебенки под сапогами и звяканием металла о металл.

Однако на этот раз колонна остановилась не посреди поля.

Теперь Виноградова и его спутников окружало то, что, когда-то было довольно крупным населенным пунктом.

Осыпавшиеся почти до основания стены домов, остатки глиняных заборов, груды какого-то пыльного мусора – все это источало слабый, но явственный запах пожарища.

И если на окраинах селения кое-где ещё сохранились гребни каменной кладки с оконными проемами, то ближе к центру нельзя было обнаружить ничего, позволяющего догадаться о назначении стоявших здесь некогда строений.

Никого… Только привыкшие к запустению птицы поднялись над развалинами, покружили – и сели вновь.

Зрелище было жутковатое.

Виноградов перевел взгляд на подступающие со всех сторон горы. И даже сделал несколько шагов, чтобы рассмотреть, куда дальше уходит дорога – отсюда она поразительно напоминала змею, ускользающую под камень.

– Эй, постой!

– Что такое? – Обернулся на окрик Владимир Александрович.

Шамиля поблизости не было, но вместо него к Виноградову подскочил водитель:

– Не ходи.

– А в чем дело?

Парень выглядел скорее встревоженным, чем злым. По-русски он говорил плохо, с акцентом, но следующее слово не нуждалось в переводе:

– Мины!

– Понял… Спасибо. – Владимир Александрович в сопровождении водителя вернулся к машине.

Судя по всему, стоянка планировалась долгая. Двое бородачей возились с китайским примусом, кто-то уже поджигал таблетки сухого спирта, а на расстеленной рядом скатерти одна за другой появлялись консервные банки и прочая снедь.

Мимо откуда-то пронесли солдатский котелок, до краев наполненный водой, и Виноградова буквально замутило от голода.

– Эй, майор! Кушать, наверное, хочешь?

Владимир Александрович обернулся к окликнувшему его Шамилю и попробовал сглотнуть слюну.

Получилось, но плохо.

– Если предложите – не откажусь.

– А если не предложим?

– Могу и потерпеть.

– Гордый такой, да?

Виноградов пожал плечами, но собеседник, так и не снявший очков, уже весело скалился ему в лицо:

– Я пошутил! Давай, садись…

Вокруг скатерти-самобранки разместились почти все, за исключением боевого охранения и трех бородачей, вставших при приближении Владимира Александровича. Собрав свою еду, они молча расположились поодаль.

Виноградов уселся прямо на свой чемоданчик:

– Приятного аппетита.

Впрочем, сразу же выяснилось, что дело вовсе не в тесноте.

– Думаешь, почему они ушли?

– Ну, вообще-то места хватило бы… – Виноградов старался отламывать хлеб небольшими кусочками, так, чтобы не закапать случайно соусом скатерть.

– Они никогда не станут кушать за одним столом с русским. Понял? Никогда.

Не зная, как следует отреагировать на слова Шамиля, Владимир Александрович прекратил жевать:

– Может, лучше тогда мне пересесть?

– Сиди. Ты гость сейчас… Пока.

Виноградов помедлил для приличия, но потом все же подхватил ломоть баранины и запил круто заваренным чаем. В конце концов, уничтожение сьестных припасов подрывает боеспособность противника.

Некоторое время завтракали молча.

А вскоре Владимир Александрович заметил, что расположившиеся вокруг люди посматривают на него и портфель-дипломат под его задницей скорее с интересом, чем с ненавистью.

– Вон, видишь? – Снова нарушил заполненную чавканьем тишину Шамиль. – Видишь, обломки?

– Вижу, – Виноградов вслед за собеседником посмотрел на торчащий посреди площади камень.

– Это был памятник Ленину… Там вон – мечеть стояла, одна из самых древних у нас. Дом культуры совхозный построили перед самой войной, с кинотеатром, а рядом – школа. Понял?

– Ты жил здесь раньше? – Вопрос был не самый удачный, но так уж получилось.

– Я здесь родился! – Шамиль опять посмотрел в упор на Владимира Александровича, но глаз за стеклами очков было не различить…

После еды потянуло в сон.

Виноградов оправился – там же, где все. Посмотрел на торчащую из-под капота «жигулей» задницу водителя, прошел мимо бородачей – и вновь наткнулся на недавнего собеседника.

Шамиль расположился в тени бронетранспортера, прислонившись спиной к огромному колесу:

– Садись.

– Спасибо. Надолго мы тут?

– Посмотрим… Надо подождать. – Шамиль усмехнулся:

– Торопишься, да?

– Разумеется. В гостях хорошо, говорят. А дома все равно лучше. – Виноградов сел поудобнее и попробовал сменить тему:

– Я смотрю, не курит никто из ваших?

– Не курит. И не пьет никто! Как положено… Каждый гвардеец особую клятву дает, на Коране.

– А что это значит? – Владимир Александрович показал пальцем на матерчатый круг, вышитый у собеседника чуть повыше локтя.

Тусклые золотые нити на зеленом фоне: полумесяц, сабля, какой-то зверюга с оскаленной пастью… Такие же нашивки были, как успел заметить Виноградов, на рукавах у всех его спутников.

– Это – наша новая эмблема республиканской гвардии. Спецназ, понимаешь? Полумесяц – это ислам…

Закончить фразу Шамиль не успел.

Воздух вокруг наполнился нарастающим свистом, земля содрогнулась и сразу же по ушам ударило грохотом близкого взрыва.