– Что происходит? – удивленно захлопала глазами Марта.

– Даша, – выдохнул бугай, – пошли!

– Никуда я с вами не пойду! – выкрикнула женщина, которую, как оказалось, зовут Даша. – Уходите, Леонид Геннадиевич!

– Ну что ты, в самом деле! – Пунцовый от погони и злости, Леонид затравленно посмотрел на Марту, потом вновь уставился на свою подружку: – Не видишь, люди отдыхать приехали, а ты здесь со своими принципами.

– Я не помешаю им, – заверила его Даша. – Как только вы уйдете, тоже уйду.

– Куда? – усмехнулся он. – До ближайшего населенного пункта километров сто…

– Ну и пусть, – осмелев, вышла из-за спины Матвея женщина.

– Я сказал, пойдем со мной! – Вновь темнея от негодования, бугай шагнул к Даше.

Матвей сделал шаг вперед, заслоняя ее собой:

– Я не знаю, что между вами произошло, но вижу, что эта женщина не имеет желания уходить отсюда в вашей компании, поэтому, – сделал он рукой жест, понятный на всех языках, – проваливай!

– Эк, как мы красиво говорим! – воскликнул мужчина и двинулся на Матвея.

– Эй, постойте! – встревожилась Марта. – Почему вы так себя ведете?

Но Леонид уже ничего не хотел слышать. Вытянув перед собой руки, он попытался дотянуться до горла Матвея.

– Леонид Геннадиевич! – закричала Даша и выскочила вперед, встав между ними. – Я согласна. Я пойду… Только не надо! – Она смешно расставила руки, закрывая собой своих спасителей.

– Позвольте, – бесцеремонно взял ее за плечи Матвей и убрал в сторону.

Он сделал это так быстро, что бугай не успел ничего понять и, шагнув к Даше, оказался нос к носу с Матвеем. Его лицо исказила злость.

– Ах, ты! – Он вновь попытался схватить Матвея.

– Леонид! – повисла на его предплечье Даша.

Но обиженный мужчина уже, казалось, видел перед собой только одно ненавистное лицо Матвея. Нежданно возникший на пути заступник спутал все планы. Было видно, что Леонид относился к той породе людей, которые считали себя хозяевами жизни, а все остальные не достойны уважения и созданы лишь для того, чтобы обеспечивать их существование.

Он небрежно стряхнул с себя Дашу и снова приблизился к Матвею.

– Что вы себе позволяете?! – крикнула Марта.

Матвей, поняв, что мужчина потерял над собой контроль и его уже ничто, кроме силы, не остановит, поймал его за запястья, слегка потянул на себя, заваливаясь на спину, и броском через голову опрокинул бугая на спину.

Оказавшись на земле, Леонид на какое-то мгновенье растерялся. Еще бы, только что стоял на ногах, уверенный в том, что сметет со своего пути этого парня, как тут же мир перевернулся, и вот он уже беспомощно лежит, а ненавистный заступник сидит на нем верхом.

Пользуясь замешательством, Матвей схватил не успевшего прийти в себя мужчину за подбородок и сдавил:

– В следующий раз сделаю инвалидом!

Леонид лежал, хлопая покрасневшими глазами, и тяжело дышал.

Матвей встал, отряхнул джинсы и отошел к столу.

– Ну, все. Ты у меня еще пожалеешь… – перевернувшись на живот и медленно вставая на четвереньки, процедил Леонид и, выпрямившись окончательно, пошел прочь.

– Кто это? – глядя вслед громиле, спросил Матвей.

– Обломкин Леонид Геннадиевич, мой директор…

Матвей с Мартой переглянулись и прыснули со смеху.

Уж очень фамилия этого человека соответствовала сейчас обстоятельствам. Однако реакция Даши была совсем другой. Она вдруг громко всхлипнула, закрыла лицо ладошками и разрыдалась.

– Ну, что вы, в самом деле? – осуждающе посмотрела на Матвея Марта, взяла раскладной стульчик и поставила рядом с Дашей: – Садитесь…

Лизунов Колька, подобно жуку, попавшему в плевок, работал руками, чувствуя, как немеют плечи. Еще немного, и вот он уже погрузился с головой в тягучую и зловонную массу. Сделав над собой неимоверное усилие, Колька снова устремился вверх, с ужасом понимая, что на этот рывок ушли последние силы, и теперь его ждет неминуемая гибель от удушья в этой вязкой и липкой темноте. Обреченность и страх вырвались из глотки криком. Колька даже подумал, что, не выдержав напряжения, лопнут голосовые связки, однако, к своему удивлению, услышал лишь жалобный писк.

«Неужели все?» – молнией пронеслась в затухающем сознании мысль.

Однако обреченный организм сопротивлялся, как мог. Очередная доза попавшего в кровь адреналина заставила сократиться мышцы с новой силой. Странно, но куда-то вмиг пропала непонятная и страшная субстанция. Колька вдруг увидел яркий квадрат окна, заваленный разным хламом подоконник и батарею отопления. По мере того как окружавшие предметы обретали очертания, а размытое ломкой сознание собирало по кусочкам обстоятельства его нынешнего положения, в голове появились мучительные квакающие звуки, вызывающие странное ощущение безумного дискомфорта. Так он, наконец, понял, что лежит на брошенном на пол матраце, а в углу, правее окна, склонилась над детской кроваткой Кома. Худенькая, почти прозрачная, с жиденькими, слипшимися от грязи и пота волосиками блондинка была без какого бы то ни было намека на одежду. Две острые лопатки, разделенные неимоверно выпирающим позвоночником, делали ее похожей на увеличенного насекомого, которому оторвали крылышки. Кома лишь месяц сидит на «крокодиле», но он успел изрядно поживиться ее хрупким тельцем. В вены она уже колоть не может и делает уколы внутримышечно. Худые синюшные бедра были покрыты язвами. Странно, Колька закрыл глаза, когда Кома поднялась и направилась успокаивать зашедшуюся криком малышку, а открыл, когда она лишь склонилась над ним. Ему же за это время приснился сон, в котором он успел прожить целую жизнь.

Ребенок вновь заплакал, напоминая звуками квакающего лягушонка.

– Чего тебе не хватает? – с надрывом простонала Кома.

– Ширнуться хочет, – пошутил Колька, неожиданно удивившись своему остроумию.

– Уак-ква! – вскрикивала дочь.

– У-уу! – гудела Кома, пытаясь успокоить ее. Делала она это больше из-за того, что издаваемые крохой звуки добавляли внутренним ощущениям кошмарности.

Чей это был ребенок, ни она, ни, тем более, Колька не знали. Вернее, то, что девочку родила Кома, было понятно, но кто ее отец, оставалось загадкой, и, наверное, останется ею навсегда. В каждодневной свалке разгоряченных очередной дозой людских тел участвовали десятки районных наркоманов обоего пола. Половина их принадлежала к мужским особям, по крайней мере, внешне. И где-то треть еще не до конца утеряли репродуктивную способность. Уму непостижимо, что у Комы вообще смог кто-то родиться. Нет, врожденных недостатков и отклонений у нее не было. Еще пять лет назад хрупкая, с большими голубыми глазами Ковалева Татьяна Сергеевна встречала вместе с выпускниками столичных школ рассвет первого дня взрослой жизни, даже не подозревая, что он же станет и ее закатом. Мама не могла нарадоваться успехам дочери, поступившей в престижный вуз, и делала все, чтобы она ни в чем не нуждалась. Все чаще в доме появлялись развеселые компании, а в холодильнике надежно прописалось пиво и разного рода алкогольные коктейли. Ко второму курсу их сменили более тяжелые напитки, а Танечка уже узнала стоимость услуг врача-нарколога. Виня во всем напряженную учебу и стремительный темп жизни, мама продолжала вкалывать на трех работах и закрывать глаза на новые пристрастия дочери. Так, энергетические напитки объяснялись необходимостью посидеть над учебниками ночью, а таблетки – улучшить качество мыслительного процесса на сдаче сессий и зачетов. Постепенно, сама того не замечая и уверенная в том, что в любой момент может начать все заново, Таня «села на иглу», вылетев за неуспеваемость с последнего курса университета и превратившись в Кому. А в конце весны у нее «завис» Колька. Тогда она уже была беременной.