одинаково. Ее удивила одна деталь: поведение студенток из богатых и консервативных семей. Они одевались со вкусом и изяществом, и их сопровождали монахини или дуэньи. Но едва ступив на порог университета, они оставляли сопровождающих дам и ускользали на свидание к женихам или поклонникам. Не то чтобы Анжелику это задевало, просто ей казалось, что эти благородные девицы придерживаются гораздо более свободных взглядов, чем те женщины, которые выступали за «свободу пола».

Итак, в центре ее нового мира – Антонио Лабриола. Этот преподаватель философии и политической этики становится ее кумиром. У него были знакомства самого высокого уровня с немецкими социал-демократами, он писал статьи в Neue Zeit, а это издание – библия мирового левого движения. Он вступил в полемику между Бернштейном и Люксембург, а с Энгельсом состоял в долгой переписке, что помогло понять и углубить идеи Маркса в Италии. Его интеллектуальный труд не ограничивался университетскими аудиториями: он сумел преобразовать застывшее социалистическое движение в Италии в партию. На Женевском съезде 1892 года Лабриола не примкнул к Итальянской социалистической партии – он всегда держался на расстоянии от политической арены ввиду критического склада ума: социалисты-теоретики должны быть не руководителями, а лишь учеными. Его теория была такова: в сознании трудящихся политическая партия не возникает сама по себе, для этого нужно время, обучение, знания. Не просветительская проповедь, а длительное и терпеливое обучение масс приведет к созреванию их сознания. Он знал, что «когда “некоторые” более или менее социалисты обращаются к необразованному пролетариату, аполитичному и по большей части реакционно настроенному, они почти всегда рассуждают как утописты и действуют как демагоги»[22]. Для Анжелики это был образец интеллектуала-социалиста.

Анжелика считает «редкой привилегией» возможность слушать лекции Лабриолы. Он учит студентов мыслить оригинально. Однако она не воспринимает эту главную мысль: марксизм Балабановой долго будет оставаться крайне ортодоксальным, схематичным, не признающим раскола.

Там, в аудитории римского университета, на лекциях Лабриолы, она решает вступить в социалистическую партию Италии.

В Италии социалистическая партия уже представляет собой арену борьбы между реформистами и максималистами. Русской студентке пока недостает опыта, чтобы решить, к какому крылу примкнуть. Для нее партия – союз апостолов и братьев, объединенных на пути к земному раю. Она еще не поняла, какое чудовище эта политика и люди, занимающиеся ею. Она еще не осознала на собственном опыте, что худшее предательство – то, что совершает твой товарищ, тот, кто стоял рядом, тот, кто делил с тобой все тяготы и опасности. Но молодая Балабанова, слушая внутренний голос, доверяется инстинкту, примыкает к более радикальному крылу, которое в то время представляет Энрико Ферри. Лично к нему она не испытывает симпатии. Она считает его слишком поверхностным, в отличие от Леонида Биссолати, бывшего «воплощением антидемагогии». И все же ее привлекает революционное течение, а не правое, которое придерживается постепенности в преобразованиях. Анжелика очень внимательно слушает Лабриолу, который замечает эту девушку, не пропускающую ни одну его лекцию, сидящую «в дальнем углу класса»[23], с таким интересом и вниманием следящую за его мыслью. Вскоре ему становится известно, что русская студентка легко переводит политические и философские статьи с русского языка на французский и немецкий И что она вступила в ИСП (Итальянскую социалистическую партию) и хочет нести «социалистическое слово» в народ. Анжелика попадает в узкий круг студентов, которые после лекции сопровождают профессора в кафе Aragno. Лабриола весьма едко выступает против некоторых политических деятелей, особенно реформистов. Биссолати и Турати он называет ремесленниками от политики. Он самолюбив: показывая Анжелике свою новую книгу, называет себя единственным марксистом в Италии. И завещает это интеллектуальное звание Балабановой: «Когда я умру, останетесь только вы. Вы должны быть исполнителем моей марксистской воли»[24].

Она обожает «учителя», но, когда начинает приходить к нему домой, немного разочаровывается: ее удивляет одна его слабость – по отношению к дочери, которая настолько самоуверенна, что преподает в университете. Этот потрясающий профессор использовал все свои связи, чтобы устроить Терезу на это место. Лабриола испытывал почти патологическое преклонение перед дочерью. Однажды Анжелика пришла к нему домой и Лабриола решил ей кое-что показать. Проповедник марксизма провел ее в какую-то темную комнату, и там, открыв окно, указал на бюст Терезы, стоявший за бархатным занавесом: «Как он вам нравится? Жаль, что скульптор неточно воспроизвел ее прическу»[25]. Студентка воздержалась от комментариев. Проведя рукой по голове статуи, он смахнул пыль. Они вышли на цыпочках, будто боясь разбудить спящего ребенка.

Рим не был эпицентром политического движения, однако здесь был парламент и работали лидеры итальянского социалистического движения, основатели ИСП. Анжелика со своей новой подругой Еленой Пенсути стала заходить в редакцию Avanti![26] и частенько прогуливалась недалеко от дворца Монтечиторио, где получила возможность познакомиться с Турати, Тревесом, Моргари, Прамполини и другими депутатами парламентской группы. Несколько раз девушек приглашают посидеть с ними в ресторане. Они слушают горячие споры на политические и культурные темы, но сами высказаться не смеют. Первым лидером ИСП, с которым русской девушке удается установить сотрудничество, становится Леонида Биссолати, редактор Avanti! представитель правого крыла реформистов. Днем Анжелика ходит в редакцию – единственное место, где можно найти немецкие марксистские журналы, главным образом Neue Zeit, и беседует с этим доброжелательным господином. Она, будучи высококлассной переводчицей, предлагает ему свои услуги. Биссолати распахивает перед ней двери редакции и признается, что чувствует себя намного моложе, когда с ней разговаривает.

Вторым человеком, вызвавшим восхищение Анжелики, была Анна Кулишева, 1853 или 1857 года рождения (русским интеллигентам нравится окутывать свое происхождение загадочным флером). Аня Розенштейн (это настоящее имя Кулишевой) тоже происходила из очень богатой еврейской купеческой семьи, жившей недалеко от Симферополя. Ее биография удивительна. Будучи молодой нигилисткой, она познакомилась с Бакуниным, вела переписку с Энгельсом. Став анархисткой, она встала в один ряд с социалистом Андреа Коста, от которого у нее родилась дочь. Теперь она товарищ Турати и как врач-гинеколог занимается вопросами условий жизни женщин. Ее миланский салон становится «чем-то мифическим»[27], и все дискуссии по политическим и культурным вопросам проходят в квартире, полной книг и газет, что находится над Галереей на Пьяцца Дуомо. Балабанова ждет не дождется момента, когда сможет познакомиться с живой легендой феминизма, во главе угла которого ставятся условия жизни работниц. (В 1900–1902 годах Кулишева занималась подготовкой проекта закона против использования женского и детского труда.)

Все это сделало Анну, целыми днями занятую политической борьбой, в глазах Анжелики еще одним примером для подражания. Анжелика уверена: у нее в руках весь мир и у нее хватит сил его изменить. Она