— Все просто, — ответила с разрешения отца Софья Алексеевна и указала на остальных Великих княжон. — Отец хочет проверить, не заболеем ли мы с сестрами после того, как всех нас перестал поддерживать Осколок. Совершенно очевидно, что во второй раз такой ошибки допускать нельзя. Империей должен управлять здоровый человек.

Умница Софья подтвердила мои догадки. Только вот незадача: а если эта болячка, как и гемофилия, передается по женской ветви? Тогда старания будут напрасны. Но, быть может, император знал больше. Возможно, были способы как-то это проверить на, так сказать, раннем этапе.

И все же меня терзали смутные сомнения. Я ни черта не смыслил в генетике, но разве не могли эти болячки, как и многие другие проявления, аукнуться даже через несколько поколений?

Короче говоря, у нас тут имел место скомпрометированный императорский род. И дорвавшаяся до власти Ксения Константиновна, которая такими недугами не страдала.

Ну, в общем-то, бьется…

— И я хочу, чтобы вы оставались носительницей привязки, — добавил император. — Понимаю, ответственность громадная, но… Как вы сами понимаете, особого выбора сейчас нет.

Ира озадаченно что-то прикидывала в голове и, наконец, кивнула.

— Если вы приказываете, мне остается лишь повиноваться.

— Дело не в приказе, а в том, что я вам доверяю, Ирина. Сейчас тот редкий случай, когда я вынужден полагаться не на авторитет и силу, а на надежду. Хрупкая это вещь… Но ничего другого у нас сейчас нет.

— Будьте уверены, у меня нет грязных намерений. Я давала клятву.

— Знаю. И раз уж вам в руки попала такая сила, то я попрошу вас еще об одной услуге. Сейчас почти никто не знает, чем вы обладаете, и я хочу, чтобы так и осталось. Я хочу, чтобы вы стали моим тайным оружием в Петрополе, дорогая Ирина. Я хочу, чтобы вы отправились туда и выяснили, что там происходит. Я должен быть на сто процентов уверен, что наш враг — тот, на кого я думаю.

— А это… Сам Константин Павлович? — Денисов указал на мраморную статую в человеческий рост. Каменный мужчина с приятными чертами лица казался знакомым, только скульптор решил изобразить его в традиционных древнегреческих одеждах.

— Да, — отозвалась Ирина. Поерзав на диванчике, она вскочила и принялась измерять небольшой зальчик нетерпеливыми шагами. Нервничала.

Императорская семья разместилась в роскошном дворце, выстроенном в византийском стиле. После изгнания Османов из Константинополя первый правитель Новой Византии Константин Павлович не захотел перебираться в турецкие дворцы и повелел построить новый. Османское наследие раздали министерствам и прочим ведомствам, а позже и вовсе превратили в музеи. Может и к лучшему: там было на что посмотреть.

Так что сейчас мы с Ирой и Костей нервно переминались с ноги на ногу в украшенной затейливой мозаикой комнатке, что предваряла приемный зал. Сам дворец был поистине роскошным, хотя нисколько не походил на привычные нам петропольские постройки. Константинополь считался столицей Юга, и здесь это подчеркивалось в каждом камушке.

Вместо строгих линий классицизма или пышного барокко преобладала тяга к Античности и романскому периоду. Здание производило впечатление массивного, давящего — дворец был выстроен из светлого кирпича и в какой-то степени походил на укреплённый замок. В некоторых местах стены были очень толстыми — не меньше полутора метров. А на тех стенах, где размесили окна, они были расположены очень высоко, и лишь третий этаж здания имел дворцовый вид.

Толстая прямоугольная башня возвышалась над стенами дворца, а жилые помещения представляли собой разделённое на комнаты прямоугольное пространство. В боковых стенах располагались многочисленные хозяйственные постройки: кухни, конюшня, покои слуг.

В убранстве дворца сочетались библейские и имперски мотивы — множество мозаичных панно были посвящены сценкам из истории Византии и ветхозаветным сюжетам. С одной из сторон к стенам примыкала небольшая домовая церковь — скромная, с небольшим центральным куполом.

Внутренний двор был похож на римский сад — там располагался бассейн, росли фруктовые деревья, по углам стояли фонтаны с питьевой водой. В этот двор выходили вытянутый зал и помещение для приёмов с колоннадой.

— Лучше бы остались у бассейна, — проворчал Костя, промокнув платком пот на лбу. — Не привык я к такой жарище. У воды полегче…

Нас разместили непосредственно в императорском дворце. Предоставили личные покои, снабдили приличной одеждой, накормили, организовали баню — вот здесь как раз пригодились турецкие традиции — и даже дали время немного прийти в себя.

Императорской семье все это время было не до того: оплакивали умершего наследника, а свита занималась организацией траурных церемоний. Государь пока не сообщил о гибели сына, но времени оставалось все меньше. Как только новости выйдут наружу, начнется форменный переполох. Особенно среди петропольской знати, половина которой намеревалась прибыть в южную столицу на торжества.

Разумеется, ни о каких празднествах не могло быть и речи. Теперь империи предстояло погрузиться в траур.

Высокие и довольно узкие створки дверей из красного дерева медленно отворились, и перед нами предстал слуга в ливрее императорского Дома.

— Государь готов вас принять, господа, — тихо сказал он, и я заметил, что на его рукаве уже была повязана черная траурная лента.

Он жестом пригласил нас войти, и мы, не мешкая последовали за ним.

МИновав вытянутый расписной зал для торжественных приемов, мы оказались в куда меньшем квадратном зале с купольными сводами. Одна из стен была полностью застеклена, и сейчас эти двери были открыты и выходили в сад — ветер трепал черные полупрозрачные занавески.

Император принял нас, сидя за круглым столом на четыре персоны. На стеклянной столешнице блестел гранями графин с водой, в узкой вазе стояли две белоснежные лилии. Перед императором лежала толстая кожаная папка, набитая какими-то бумагами. Государь был облачен в черный костюм простого кроя, и под его глазами залегли тени. Он старался сохранять величественное спокойствие, но я чувствовал, что от него веяло болью, обреченностью и печалью.

— Приветствую, господа, — он выждал, пока мы раскланяемся и указал на стулья. — Прошу за стол.

Я немного замешкался, заметив Корфа. Шеф стоял у выхода в садик, и занавески скрывали его фигуру. Вальтер Макарович кивнул нам в знак приветствия, но не проронил ни слова и не сел вместе со всеми.

Когда мы расположились, повисла неловкая пауза. По-человечески хотелось спросить государя, как он держался, выразить поддержку, но… Это означало бы признание его слабости. Нет, уверен, ничего подобного он не желал слышать. Наоборот, лучшее, что мы сейчас могли ему дать — это держаться с ним по-прежнему. Смотреть на него так же, как и в предыдущие встречи.

— Итак, — Алексей Константинович открыл папку и взглянул на нас поверх бумаг. — Благодаря быстрой работе Тайного отделения у нас есть представление о том, что сейчас происходит в Петрополе. Вынужден констатировать, сбываются наши худшие прогнозы.