ушли в Воспитательный зал также быстро, как и пришли из Чужого мира. Торжественная линейка была окончена, и все отправлялись праздновать это долгожданное событие.

— Видели какие крохи? — слышались обсуждающие голоса в Общей школьной столовой (ОШС).

— Да! Такие милашки! Неужели и мы были такими? — говорили все, уплетая за обе щеки картофельное пюре с салатом.

Алервий не ел. Он не мог это есть, но есть приходилось, ведь иначе его отправят в Тюрьму молодости(ТМ).

— Как вкусно! — говорили ребята.

— За новое поколение, друзья! — послышался голос ДНШ в громкоговорителе, установленном в столовой.

— За новое! — хором ответили все.

— Молодость. Чистота. Порядок. — проговорил голос.

Все встали из-за большого овального стола, хватаясь за сердце и рисуя на нем буквы “М”, “Ч”, “П”, а также произнося эти три главных слова:

Молодость. Чистота. Порядок.

Молодость. Чистота. Порядок.

Молодость. Чистота. Порядок.

— Бам…бам…бам… — выстрелили из стен хлопушки яркими лентами и шариками в воздух.

— Ура! Ура! Ура! — кричали ребята.

Потом вдруг включилась электронная музыка и все начали танцевать, но на сей раз не в невесомости, а по-обычному.

“Нет, все-таки что-то здесь не так. — думал Алервий, нахмурив брови. — Если пойду к себе в комнату, то это будет нарушение традиций праздника “Дня нового поколения (ДНП)”. Ладно, посижу за столом, посмотрю, как танцуют ребята”.

И он стал сидеть до того времени, пока снова не увидел ее в фиолетовом платье и в фиолетовых каблуках.

— Линеан! — тихо воскликнул Алервий.

Она танцевала с такими же математиками, как и она сама.

“Надо поприветствовать ее. Но как? А если я начну заикаться, а если запнусь на ровном месте? Нет, плохая идея. Ммм, во имя Геккеля. Фух, успокойся. Ладно, я пошел к ней”. — волновался юноша, идя к ней слегка пританцовывая в такт музыке.

— Привет! — громко обратился он к Линеан из-за шума кругом.

— Hi! — поприветствовала по-английски девушка.

— Well. Good party, уеs? — заговорил на том же языке гуманитарий.

— Да! Классная тусовка. — отвечала Линеан на сей раз на обычном языке молодежи. — Как тебя зовут? Я тебя видела в прошедшие дни, но так и не знала кто ты, поэтому и спрашиваю.

— Я, Алервий Кулл. — отвечал юноша.

— Очень приятно, а я, Линеан Орвин.

Они обнялись для знакомства.

— Линеан!

— Да, Алервий?

— Может потанцуем вместе.

— Так мы уже танцуем?

— Я имел ввиду… — слегка замялся гуманитарий. — Я имел ввиду вдвоем как пара.

— А ты смельчак! — сказала девушка. — Но ведь это же танец Чужого мира! Он запрещен самим ДНШ! К тому же сейчас все танцуют диско.

С одной стороны Лерв знал, что это запрещено, но с другой он так хотел пригласить на танец девушку своих снов, которая сейчас рядом с ним.

— Да, он запрещен, — согласился Лерв, — но я готов хоть сто раз поддаться воздействиям тока лишь бы только с тобой!

Линеан тупо посмотрела на него и слегка смутилась.

— Ты мне нравишься, Линеан! Мне кажется, я влюбился в тебя. — признался в своих чувствах юноша. — О, Геккель! Я вспомнил это забытое слово! — сказал Алервий, и улыбка засияла на его глазах. — Это слово “Любовь”!

Никто не слышал их разговор из-за громкой музыки, но слово “любовь” оборвало все: музыку, танцы и прием пищи.

— Любовь? Любовь? Любовь? — все стали перешептываться, услышав это слово.

— Да, эй, вы все! Послушайте меня! — прокричал Алервий Кулл строгим, но счастливым голосом, прыгнув в центр торжественного овального стола.

— Лерв, ты что делаешь? — спросил Бафиан, который, держа в руках ложку и тарелку с десертом, сидел за столом вместе с некоторыми другими учениками, не хотевшими танцевать.

— Слушайте, друзья! Да, я сказал запретное слово “Любовь” и не зря. Я проводил три дня над собой опыты тайно в своей комнате над нашими дурацкими успокоителями, которые пичкают роботы в нашу еду несмотря на то, что это не в моих принципах. — проговорил юноша, пнув ногой большую сковородку с картофельным пюре.

— Аааах! — ужаснулись ребята.

— И в итоге я выяснил, что эти успокоительные пилюли подавляют в нас все живое от человека! Все наши чувства и предпочтения подавляют эти антидепрессанты! Я чувствовал себя хорошо принимая их, но я осознал то, что был от них, зависим как наркоман. А ведь нас учили, что наркомания — это плохо! Что алкоголь — это плохо! Что курение — это тоже плохо! А что в итоге? В итоге мы сами стали теми самыми наркоманами!

— А ведь действительно! — воскликнул Бафиан, сбросив тарелку еды на пол и запрыгнув к другу на стол. — Ведь он прав, друзья, не так ли?

Ребята сначала засомневались, а потом воскликнули некоторые из них:

“Да, это так!”

— Мы кто? — продолжал Бафиан. — Мы — млекопитающие животные! Вы же изучали биологию, или нет? Все инстинкты и чувства у нас от животных, как говорили Дарвин и наш великий Геккель! Мы не должны этому противиться!

— Да! — кричало все больше и больше ребят.

— Поэтому я поддерживаю Лерва! Ура! — воскликнул Бафиан, поднимая вверх правую руку.

— Да! — воскликнул Алервий. — Да здравствует, Геккель! Да здравствует, независимость! Liberté! Egalité! Fraternité! — прокричал Алервий, цитируя французского революционера Робеспьера.

— Liberté! Egalité! Fraternité! — крикнули хим. — биологи, которые были, видимо, самыми смелыми из всех остальных.

Вдруг зашуршал громкоговоритель:

“Взять их! В случае силы бейте током и стреляйте дротиками из бластеров”.

Роботы-официанты бросили подносы с грязными тарелками и стали доставать бластеры с вставленными в них дротиками и шокеры.

— Лерв, беги! Беги! — крикнул Бафиан.

Алервий попятился назад. Все вокруг остолбенели и тоже стали пятиться назад к выходу из ОШС.

Вдруг один из роботов-официантов, QS-13, выстрелил из бластера железным, с усыпляющим эффектом, дротиком длиной в пять сантиметров. Дротик летел как стрела мимо учеников, приближаясь к своей цели — зачинщику всего этого, Алервию Куллу.

— Беги! — крикнул Бафиан, толкнув Алервия в сторону и приняв на себя смертельный удар дротика в сердце. Бафиан отлетел на метр, а потом упал на спину.

— Нет! Бафиан! — крикнул Алервий, упав от толчка друга на край стола.

Бафиан лежал замертво, смотря в потолок открытыми голубыми глазами.

— Аааа! — закричали все ученики, и младшие, и старшие, и стали толкаться к выходу от этого ужаса.

— Не дадимся им! — крикнули хим. — биологи, хватая на столе ножи и вилки и бросая ими в роботов, от поражения которых они начинали глючить, ломаться и падать.

А роботы продолжали стрелять, целясь в хим. — биологов, чтобы их усыпить. Дротики попадали в руки, ноги, животы, но никак не в сердце — самое уязвимое и смертельное место всех детей на свете. Крики убегающих, борьба хим. — биологов с роботами — все это