— А кто из родных остался? — спросила я, когда Марина снова положила трубку: кардиолог все еще с кем-то беседовал.

— Тетка и ее дочь, насколько мне известно. — Марина изобразила какую-то брезгливую мину.

— Что, ты их недолюбливаешь?

— Это у нас взаимное, — произнесла Марина. — Мы с Игорем три года вместе, а они до сих пор не желают со мной видеться, хотя он им недавно сказал, что в августе мы поженимся. — Она вздохнула, и на глаза выступили слезы.

— Кардиолог, — напомнила я.

— Ах да, — сглотнув, проговорила Марина, и на этот раз ей повезло: он уже освободился и взял трубку на другом конце провода, а мне представился случай услышать половину их беседы:

— Здравствуйте, Александр Борисович, это Марина Белогурова. Да, да. Спасибо, конечно. Но… Нет, Игорь… Он… Он умер. Сегодня. Обширный инфаркт… Нет, может… — Марина всхлипнула. — А я вам говорю, что может. Да. — Она не договорила и, бросив трубку, разрыдалась в голос. — Он сказал, что… Игорь был абсолютно здоров, — проговорила она сквозь рыдания.

Я встала, обошла стол и села рядом с ней, прижав ее голову к своему плечу и поглаживая по волосам. Пусть, пусть выплачется, наверняка хоть немного, но полегчает. А я тем временем думала о том, что если кардиолог прав и сердце у Игоря было абсолютно здоровым, то, насколько мне известно, инфаркт просто так не случается. В чем же дело?

Не знаю, сколько времени мы так просидели, но Марина понемногу стала успокаиваться. Я заглянула ей в глаза и осторожно спросила:

— Может, приляжешь?

— Да, наверно, — откликнулась она.

— Тогда, пойдем. — Я встала и протянула ей руку. Марина взялась за нее, но не встала.

— Ира, надо сообщить его тетке… — произнесла она таким несчастным тоном, что у меня помимо воли сжалось сердце.

— Если хочешь, — вдруг неожиданно для себя самой, чтобы хоть как-то облегчить ее страдания, предложила я, — позвоню ей.

Марина на минуту потупилась и кивнула:

— Если можешь…

— Я-то смогу, — заверила я Марину. — Ты только номер ее скажи.

Марина продиктовала номер телефона, я записала его на подвернувшейся салфетке и отвела ее наконец в спальню.

— Тебе лучше уснуть, — посоветовала я.

— Я все равно не смогу, пока не узнаю, как она отреагировала, — ответила мне Марина и легла на кровать.

— Тогда я пойду звонить, — сказала я. — Чтобы ты поскорее узнала и уснула.

— Хорошо, — слабо улыбнулась Марина и добавила: — Спасибо тебе.

— Не за что, — вздохнув, проговорила я и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Я прошла на кухню и, сев за стол, пододвинула к себе телефонный аппарат. Набрав номер, я дождалась, когда снимут трубку.

— Да? — услышала я молодой женский голос.

— Здравствуйте, могу ли я услышать Евгению Александровну?

— А кто ее спрашивает? — поинтересовались у меня.

— Это одна знакомая, — ответила я неопредленно. — Но по очень важному делу, это касается ее племянника Игоря.

— А что с ним? — Голос мгновенно стал подозрительным.

— Надо полагать, я говорю с Наташей? — спросила я вместо ответа.

— Допустим, — не очень-то вежливо отозвалась двоюродная сестра Игоря.

— Мне бы лучше с вашей мамой поговорить, это действительно важно.

— Хорошо, — выдохнула Наташа после некоторого раздумья, и тут же я услышала, как она подзывает к телефону мать.

— Да. — Евгения Александровна взяла трубку. — Что вы хотели сообщить? И кто вы, в конце концов?

— Я журналистка Ирина Лебедева, — представилась я, — веду передачу на телевидении, может, слышали, «Женское счастье»?

— Допустим, — с той же интонацией, что и несколькими минутами раньше ее дочь, произнесла она.

— Так вот, дело в том, что сегодня состоялся эфир, на него была приглашена Марина Белогурова, и Игорь был в зале…

— Все, что касается этой вертихвостки, — ледяным тоном заявила Евгения Александровна, — нас не интересует.

— Это касается вашего племянника. Он умер.

Повисла пауза.

— Что вы сказали? — с подозрительной ласковостью спросила она.

— Ваш племянник умер во время эфира. Обширный инфаркт.

— Это чушь! — воскликнула женщина на другом конце провода. — У Игорька было здоровое сердце! Он скорее умер бы от сексуального истощения, чем от инфаркта! И вообще, кто вы такая и что вам надо?! Что за идиотский розыгрыш?!

— К сожалению, Евгения Александровна, — спокойно ответила я, — это не розыгрыш. Я была свидетельницей этого несчастья и, кроме меня, еще несколько десятков людей. Был поставлен диагноз — инфаркт. Конечно, более точно обо всем можно узнать после вскрытия…

— Так это правда? — ахнула женщина, будто ее что-то душило.

— Правда.

— Когда это случилось?

Я посмотрела на часы:

— Полтора часа назад.

— Где?

— В телестудии. На прямом эфире.

— Так вот, значит, почему передача была такой короткой… — рассеянно пробормотала она, и я заключила, что не «все, что касается этой вертихвостки», их не интересует.

— Да, поэтому, — подтвердила я.

— А почему это звоните вы? — вдруг с неожиданной злостью в голосе прошипела тетка Игоря. — Что, Мариночка сама не могла?

— Неужели вы не понимаете, в каком она состоянии? — укорила я тетушку. — Он ведь умер у нее на глазах.

— Я-то все прекрасно понимаю! — воскликнула Евгения Александровна. — Она, значит, вас своим эмиссаром назначила, да?! А самой, значит, оказалось слабо? Ну, еще бы! Ведь это она, она его убила! — Я невольно вздрогнула от такого нелепого обвинения. — И я даже скажу вам, девушка, зачем! Вы, похоже, купились тоже на ее смазливую мордочку, но не все так, как вам кажется! Она убила его из-за денег! Да! Он ведь на нее подписал завещание, всего месяц назад! Ох, дурак, дурак! Сам себе смертный приговор подписал!

Я слушала, не перебивая, ей нужно было высказаться, а мне, возможно, послушать, мало ли зачем пригодится? Я уже знала по опыту, что все действительно частенько выглядит далеко не так, как кажется.

— Я всегда говорила, что она с ним только из-за денег, а он, дурачок, мне не верил! — продолжала между тем Евгения Александровна. — А у нее, сволочи, даже терпения больше, чем на месяц, не хватило! Ну, уж теперь я до нее доберусь! Выведу на чистую воду! Уж она у меня попляшет! Сполна мне за Игорькову смерть заплатит! Я этого дела так не оставлю!

— Евгения Александровна, — перебила я негодующую женщину, говоря как можно более спокойно, — а как она его убила?