Вдоль каждой стены стояли по четыре пары диванчиков; заняты были меньше половины. За одним столом тянула пиво и жевала куриные крылья влюбленная парочка, за другим сидел какой-то старик с колодой карт, за третьим собралась компания разнорабочих в ярких жилетах и грязных ботинках.

Бар Эйса, как и посещенный Джессикой мотель, совсем не походил на место, где не протолкнешься между двадцатилетними хипстерами. Это был старый погребок «для своих». На плаву его, скорее всего, держала только горстка постоянных посетителей, у которых неподалеку были дом или работа.

За барной стойкой обнаружились три высоких стула. В обивке сиденья среднего из них виднелась зияющая дыра, напоминавшая только что выскочивший прыщ. Джессика забралась на самый правый и бросила взгляд на висевший в углу крошечный телевизор. Шли новости, но звук был выкручен до нуля.

На экране что-то говорила в микрофон сильно накрашенная блондинка с начесанными волосами; за ее спиной помаргивала вывеска какого-то мотеля. Бегущая строка внизу экрана гласила: «Последние новости: убийство Эми Онг». Джессика догадалась, что журналисты приехали на место происшествия.

Место блондинки занял симпатичный чернокожий мужчина, выступавший перед несколькими репортерами. Ему было чуть за сорок, может быть, ближе к пятидесяти. Но выглядел он отлично: небольшая щетина, тщательно подстриженные седеющие к вискам волосы, подтянутая — явно благодаря ежедневным тренировкам — фигура. Одет он был в недешевые угольно-черные брюки и рубашку с закатанными рукавами, которые обнажали красивые мускулистые руки. На запястье у мужчины сияли большие золотые часы, на поясе висел крупный значок полицейского. Судя по надписи внизу экрана, это был детектив из полиции Лос-Анджелеса, некто Джейсон Прайс.

Джессика впервые слышала это имя, но определенно хорошо знала его обладателя в лицо — несмотря на то, что виделась с ним всего однажды, в день, который она уже два года безуспешно пыталась стереть из своей памяти.

До этого она ни разу не была на похоронах — просто не знала никого достаточно хорошо, чтобы отправиться провожать их в последний путь. Тони стал первым. Да что греха таить, даже если бы она и знала кого-нибудь как следует, то все равно предпочла бы ограничиться грустной открыткой с соответствующими выражениями. Похороны были попросту не для нее. Только вот когда умирает твой собственный отец, выпутаться из всего этого становится куда сложнее.

Весь тот день она чувствовала себя как актриса, которую наняли сниматься в каком-то случайном фильме, в роли чужой и нежеланной. Глаза всех присутствующих были устремлены только на нее. Они жаждали представления, а она и понятия не имела, что следует говорить, как будто так и не выучила свои реплики.

В церкви было гораздо люднее, чем она ожидала. Погода стояла ужасная, и в зал втиснулось множество людей, которых Джессика не встречала ни разу в жизни. Этого она, разумеется, не ожидала, но Тони всегда был довольно скрытным персонажем. Здесь были элегантные супружеские пары, держащиеся за руки, на которых поблескивали новенькие платиновые кольца с крупными бриллиантами; молодые мамочки, воткнувшие своим младенцам соски, чтобы не осрамиться перед ликом Всевышнего. И много кто еще. Снимая свадьбы и семейные портреты, Тони заработал целое состояние. Должно быть, тем, кто добрался до церемонии, его работы действительно пришлись по вкусу.

На последней скамье сидел одинокий мужчина в новеньком синем костюме, белоснежной рубашке и серебристом галстуке. У него на плечах, словно ледяные кристаллы, блестели капли воды. Лицо у мужчины также было мокрым — правда, от дождя или от слез, сказать было невозможно. Когда посетители стали подходить к гробу и прощаться с Тони, мужчина исчез. Но теперь Джессика без труда сопоставила его с тем, кого показывали по телевизору. Тот мужчина был детективом Джейсоном Прайсом.

К тому моменту, как Джейсон Прайс встал из-за рабочего стола, на часах уже давно пробило десять. Еще двадцать минут у него ушло на то, чтобы спуститься вниз, сесть в машину и повернуть ключ зажигания. Все тело пронизывала неимоверная усталость, но мозг продолжал работать на пределе своих возможностей.

Добравшись до дома и закрыв за собой входную дверь, он выскользнул из обуви и прошел по отполированному паркету к спальне. Энжи, его жена, уже спала. Он осторожно прикрыл дверь и негромко постучал по другой, располагавшейся напротив; из-под нее виднелась полоска тусклого света. Ответа не последовало, так что Прайс засунул голову внутрь. За дверью с широкой улыбкой сидела его дочь. Она устроилась на кровати, скрестив ноги. Перед ней стоял ноутбук, а на голове блестели огромные ярко-красные наушники — подарок на шестнадцатилетие. Заметив отца, девочка стянула наушники; комнату наполнила приглушенная мелодия одной из песен Джастина Бибера.

— Эй, пап, — позвала Дион, — тебя по телику показывали.

— Правда? — Прайс подвинул пару мягких игрушек и присел на кровать рядом с дочерью. — И как тебе?

Он терпеть не мог давать интервью и старался всячески от них отмазываться, но в этот раз босса, лейтенанта Сары Грейлинг, на месте не было. Пришлось справляться самому.

— Неплохо, — поддразнила Дион, — заметен кое-какой прогресс.

На нее по-прежнему падали мягкие розоватые отсветы гирлянды, протянутой вдоль кровати, но внезапно ее лицо стало хмурым. Улыбка на нем сменилась выражением глубокой задумчивости.

— Ты же поймаешь того, кто сделал это с той девушкой, правда? — спросила она.

— Так точно, милая, — Прайс запустил руку ей в волосы, и девочка состроила гримасу. — Еще десять минут на фейсбук и эту ужасную музыку, а потом в постель, ладно?

— Я не на фейсбуке, а заканчиваю с обзором для выпуска за этот месяц. Завтра нужно сдать, — запротестовала Дион и указала на стопку книг на письменном столе.

Дион была одним из редакторов школьной газеты и отчаянно мечтала о факультете журналистики в Беркли. Сама мысль о том, чтобы отпустить дочь в Сан-Франциско (или куда бы то ни было, если говорить прямо), заставляла внутренности Прайса скручиваться, словно от удара камнем. Он в очередной раз подумал о родителях Эми Онг: через какой ужас, должно быть, они проходили в этот момент.

Семья Эми была оповещена о смерти дочери местными полицейскими. Прайс говорил с мистером Онгом по телефону и постарался убедить отца девушки, что он сделает все возможное, чтобы призвать убийцу к ответу. Он совершенно серьезно собирался сдержать это обещание.

— Что скажешь? — спросил он у Дион. — Стоит что-нибудь почитать?

— Всего понемножку, — ответила та, — есть хороший постапокалиптический роман, а вот романтика в этот раз не очень.

Она подставила два пальца себе к горлу:

— Знаешь, пап, на самом деле я думаю, что тебе ничего особо не понравится. Никаких погонь или взрывов, ничего такого.

В отличие от Дион и Энжи, Прайс действительно не был заядлым читателем. Ему больше нравилось смотреть кино — обычно и с погонями, и со взрывами. Возможно, именно этому он в конечном итоге и был обязан своей профессией.