какой-то из предметов и был рычагом, открывающим проход в тайную комнату или спуск в подземелье, то искать его среди сотни других было делом безнадёжным. Куда надёжнее попытаться прорваться с утра. На худой конец, взвалив мальчишку на спину.

— А ты случайно не разбираешься в устройстве тайников? — спросил Чжан Вэйдэ осторожно.

— Ничего в них не смыслю.

— …не то чтобы я надеялся…

— У главы был, но мне не позволяли смотреть на такое. — Сун Юньхао возвратился и сел по другую сторону стола.

Чжан Вэйдэ внимательно глядел на него, подперев ладонью щёку.

Тут — легка на помине — совсем рядом, за ставнями, зашептала лисица:

— Братец, впусти меня в дом…

Она не только спрыгнула на землю, но и сменила тактику — голос сделался вкрадчив и нежен.

— Зачем? — усмехнулся Сун Юньхао.

Лисица как будто опешила, но ненадолго.

— Скоротаем ночь — вдвоём будет веселее.

— Нет уж, барышня, благодарю. За стеной кто-то воет, ещё и ты снова надумаешь петь.

— Ну, мой-то голос — прекраснейший в Поднебесной!

Сун Юньхао хмыкнул.

— Братец, — не унималась лисица, — ты такой мужественный и статный. Великий воин и грациозная красавица — идеальная пара!

Чжан Вэйдэ захрюкал в рукав:

— Ты ей точно приглянулся. Мне она такого не говорила.

— А ты заткнись! — взвизгнула лисица в бешенстве. — Подлый вор!

Сун Юньхао вздохнул:

— Так, а у неё ты что украл?

— Ничего, — сказал Чжан Вэйдэ кротко.

— Ещё и лжёт! Такой юный, а уже такой подлец! — Что-то загрохотало по ставням — то ли новая партия яблок, то ли кулаки.

— Яшму, да? — вспомнил Сун Юньхао.

— Мою подвеску!

— Я её просто подобрал!

— Я теперь не могу уйти из этой дыры, проклятое зеркало так жжётся, о-о-о! А с подвеской я б давно убежала!

— Тихо вы оба! Проклятье, я теперь нянька, что ли, для двух малолетних идиотов? — Сун Юньхао врезал кулаком по столу так, что рука заныла, и испытал неподдельное наслаждение от тишины.

Тишина длилась пару вздохов: Чжан Вэйдэ втянул голову в плечи, но лисица осведомилась ехидно:

— Братец, а ты знаешь, во сколько раз я тебя старше? Хочешь, посчитаем?

— Толку-то. Что ты сделал с её подвеской?

— Мы подрались…

Теперь захрюкала лисица.

— …мы оба пытались уйти отсюда, — поправился Чжан Вэйдэ, который виртуозно умел менять враньё на лету. — Вчера днём. И нечаянно столкнулись. И она уронила свою подвеску.

— А он спёр, — мрачно подытожила лисица.

— То есть вы правда случайно врезались вчера друг в друга? — переспросил Сун Юньхао. Оба промолчали. — Правда. Два идиота. Ты всё подбираешь, что на пути валяется?

Чжан Вэйдэ улыбнулся:

— Хочешь сказать, тебя не надо было подбирать?

Сун Юньхао уселся поудобнее, скрестив ноги, и погрузился в неглубокую медитацию — чтобы, во-первых, не дать Чжан Вэйдэ подзатыльник, потому что тут слишком легко было не рассчитать силу; а во-вторых, чтобы проверить, что творилось с его собственным телом.

Ничего неожиданного он не узнал: огонь был внутри, но потух. Это должно было случиться лишь к рассвету, но ещё не перевалило и за середину ночи, а он не чувствовал ни боли, ни грохота сердца, он спокойно мог встать на ноги, он говорил о какой-то ерунде с нечистью и незнакомым мальчишкой. Говорил — стыдно признаться — с удовольствием: любая унизительная нелепость лучше, чем мучение. Так Хань Сюань, избавленный императором от порки, убежал, позабыв одеться толком.

— Ладно, братец, — сказала лисица, — если не хочешь меня впускать, выходи ко мне. Или боишься? Точно боишься: у тебя только клинок огромный, а вместо янского корня гороховый стручок.

— Ну вот видишь, барышня, — зачем я тебе такой сдался?

— Выйди. Тебе это нужно не меньше моего.

— Ты видела мою дао?

— Видела. И покажу тебе, где она.

Чжан Вэйдэ яростно замотал головой.

— Зачем это тебе? — спросил Сун Юньхао.

— Ты вернёшь мне подвеску. — В первый раз за всё время лисица заговорила чуть сбивчивым от волнения, но сдержанным голосом. — И мы все мирно уйдём отсюда. Я вредить не стану. Раз ты, братец, не то монах, не то евнух, то и впрямь — на кой ты мне сдался?

Резон в её словах был. Зеркало, похоже, действительно существовало и не только удерживало, но и мучило несчастную, и едва ли она в таком состоянии собиралась нападать, раз даже Чжан Вэйдэ пока что-то не загрызла.

Тварь в глубине дома взвыла снова, а потом лихорадочно забормотала — это было похоже на бессвязные причитания, но в иные мгновения Сун Юньхао казалось, что он вот-вот разберёт в этих стонах отдельные слова. И он совсем не хотел их слышать.

— Знаешь что, барышня, — сказал Сун Юньхао громко. — Поговорим на крыше.

— Не уходи! — зашептал Чжан Вэйдэ лихорадочно. — Зачем на крышу?

— Не буду впускать её сюда. А ты сиди в комнате и не суйся наружу. Я быстро.

Чжан Вэйдэ выкинул вперёд руку, точно хотел схватить Сун Юньхао за рукав, но не решился и безвольно опустил её на стол.

— Отдай подвеску, — сказал Сун Юньхао мягко.

Чжан Вэйдэ, не глядя на него, вытащил из-за пазухи маленький яшмовый круг на тонком шнуре, прошептал:

— И талисман ещё возьми.

— Разве они у тебя не кончились?

— Есть ещё пара штук. — Вслед за подвеской Чжан Вэйдэ вытащил измятый талисман. — Эти посильнее — шкуру я такими отогнал. «Шестикратный дин».

— А кровь ты туда зачем подмешал, паршивец?

— Киновари нету.

— Я сейчас вернусь. Оставь себе.

— У меня ещё два есть. — Чжан Вэйдэ так и не поднял глаз.

Сун Юньхао коротко стиснул его худое плечо, вышел и стремительно затворил двери.

В главном зале, как и говорил мальчишка, всё было опрокинуто вверх дном. Подсвечники перевёрнуты, но следов пожара видно не было. Значит, нападали точно при свете дня, раз ни одна из занавесей не загорелась. В зале ужасающе разило гнильём.

Под перевёрнутой ширмой лежала женщина со вспоротым животом — судя по пышному убору, госпожа Лю. Нефритовые чётки, которые она сжимала в руке, порвались, бусины рассыпались по полу. Сун Юньхао не верил, что чётки защитят от нечисти — разве что наделённого могучей духовной силой подвижника, но госпожа Лю, по крайней мере, не встала после смерти.

Её разорванный рот был набит гнилыми плодами. Внутренности, кажется, тоже — Сун Юньхао не стал рассматривать, сорвал одну из занавесей и набросил на тело.

Входные двери усадьбы были выбиты, статуи духов-привратников расколоты; правому отбили голову. Лисица легко вошла бы, если б захотела, — видно, боялась соваться в дом.

Сун Юньхао шагнул за порог и тут же вспрыгнул на крышу. Зверя не было: едва ли